Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этой редакцией казалось удовлетворены были желания Спренгтпортена; чрез два дня после обращения его непосредственно к Государю… постановление было подписано всеми тремя членами комитета. В таком виде журнал сообщен Аракчеевым гр. Салтыкову 18-го декабря для доклада Государю, а 19-го состоялось и его утверждение Александром Павловичем. Но этим дело по просьбе депутатов не кончилось. Комитет заключил донесение свое словами: «Если соизволите В. И. В-во изъявить высочайшую волю на сделание ответа нынешним депутатам, то генерал Спренгтпортен приемлет на себя составление на сем основании проекта ответа и поднести оный на высочайшее усмотрение чрез товарища министра иностранных дел».
На деле же проект ответа составило министерство, а Спренгтпортену принадлежало его исправление, и он широко воспользовался правом редакционных поправок. Многие пункты постановления комитета подверглись не только изменению редакции, но и полной переделке. Не входя в подробности, достаточно упомянуть лишь о только-что рассмотренной статье — о бостелях. Все угрозы и указания, включенные русскими членами комитета в отношении известной разборчивости при восстановлении офицерству права на эти имущества, были выкинуты. Той же участи подверглись указания на счет выдачи жалованья; самый шестимесячный срок для возвращения офицеров после заключения мира был уничтожен, и весь пункт получил следующий вид.
«Что касается до бостелей, то главнокомандующему войсками в Финляндии расположенными, генералу от инфантерии Кноррингу, дано высочайшее повеление остановить их продажу. Они останутся поэтому в настоящем положении до заключения мира. Тогда Е. И. В-во, дабы согласить милосердие свое с справедливостью, удостоит определить правила и назначить последний срок, после которого все офицеры не оставившие Швеции, будут безвозвратно лишены бостелей. Спренгтпортен достиг своей цели: мера строгости была вполне отменена, и враги могли оставаться врагами в уверенности, что жены и семейства их благоденствуют на счет русского правительства, против которого мужья продолжали сражаться еще целые 9 месяцев после того.
В связи с пребыванием депутатов в Петербурге было еще одно обстоятельство, второстепенное и мало заметное тогда, но получившее вскоре значение целого события. То было появление на сцене финляндских дел, притом в роли совершенно исключительной, с одной стороны известного Сперанского, с другой — бывшего теперь в Петербурге в числе других финляндцев Ребиндера.
По осени 1808 г., когда Александру Павловичу пришлось более чем когда-либо входить в дела Финляндии, он выразил желание иметь при себе личного секретаря знающего эти дела. В это время им было уже решено поручить общее заведование финляндскими делами Сперанскому, на которого возложены потом и обязанности государственного секретаря при учреждавшемся государственном совете. Ничего не могло быть естественнее и правильнее этого соединения обязанностей. Сохраняя известную местную автономию, новая провинция входила однако в состав России и должна была в общем направлении главнейших вопросов сообразоваться и подчиняться целям и потребностям общегосударственным. В таких же видах были впоследствии учреждены при государственном совете комитеты: кавказский, царства польского, остзейский и т. п.
Но так как Сперанский не знал шведского языка, без которого нельзя было сделать шага в финляндском делопроизводстве, веденном на бывшем государственном языке страны, то весьма вероятно им же было указано на необходимость иметь себе в помощь лицо этим языком владеющее.
Желание свое Император Александр передал Салтыкову, а тот обратился за советом к барону Маннергейму. Последний указал на следующих лиц:
Адольф фон-Виллебрант, сенешал (судья) южного округа абоской губернии, в чине полковника, служил прежде в королевских канцеляриях. Известно, что Маннергейм был в свойстве с Виллебрантами; возможно, что это побудило его поставить Адольфа Виллебранта на первом месте среди кандидатов на положение во всяком случае выгодное. По политическим убеждениям этот первый претендент принадлежал к тем дворянам, которые в Або прежде других высказались против посылки депутации и явились в собрание уже с готовыми записками. Виллебранту было теперь 42 года и можно полагать, что взгляды его и убеждения уже прочно установились.
Карл фон-Гюльденстольпе, также человек зрелых лет, бывший капитан шведской гвардии и асессор абоского гофгерихта. Он хотя и не подавал особой записки, но был также в числе 12-ти, отказавшихся выбирать абоских депутатов.
Барон Ребиндер, известный уже по депутации камер-юнкер шведского двора, молодой человек около 30 лет, тоже асессор абоского гофгерихта.
Фон-Роткирх, также упоминавшийся член депутации, и также молодой человек.
Барон Густав Котен, капитан, 32-х лет, окружной судья в абоской губернии. Сын майора нюландских драгун, участвовавшего в аньяльской конфедерации.
Карл Валлён, капитан не из дворян, 30-ти лет, фискальный прокурор в абоском гофгерихте.
В безупречности нравственных качеств всех этих лиц барон Маннергейм ручался.
Легко видеть, что не велик был круг, из которого делал свой выбор этот советник Салтыкова, а чрез него и Александра Павловича: абоское дворянство и чиновничество безусловно первенствовало. Политические же убеждения абоских кружков были рассмотрены выше с достаточною подробностью.
Выбор остановился на Ребиндере. Почему? — сказать трудно; вероятно потому что он был несколько более известен Государю нежели другие. Бывая в Петербурге он представлялся ему по случаю болезни отдельно. Приятные его манеры могли содействовать выгодному впечатлению.
Но без сомнения большое значение имело и ходатайство за него Спренгтпортена. В письме от 30-го декабря он говорил Сперанскому о назначении Ребиндера в качестве помощника последнего по части гражданского управления Финляндии в таких выражениях, которые побуждают думать, что мысль о сем была от Императора Александра сообщена Сперанскому именно чрез Спренгтпортена, и что он же вел предварительные переговоры с самим Ребиндером. Таким образом, Спренгтпортен являлся здесь главной пружиной. Вместе с тем он хлопотал и об устранении других кандидатов. «Пора, — внушал он Сперанскому в этом