90 % финансируют театры, хотя в них и не бывают. На первый взгляд, это кажется несправедливым, но есть много причин, оправдывающих дотации. Поддержка организаций культуры и искусства обоснована необходимостью противостоять процессам дегуманизации общества и социальной значимостью культурных благ, имеющих нерыночный характер. Образовательные функции театра, приобщение к культурным ценностям населения, передача культурного наследия следующим поколениям, формирование художественного вкуса, возрастание престижа города и страны, обладающих высоким культурным потенциалом, привлекательность их для туристов, чувство гордости за свою страну, создание рабочих мест, нейтрализация негативных эмоций, снижение преступности, сопровождающее культурный рост, – вот некоторые из причин, побуждающих большинство стран поддерживать театры.

Государственная поддержка необходима. Но надо ли закрывать глаза на то, что государственные дотации дают иногда театрам возможность для безответственного существования, что они расходуются порой не лучшим образом и, будем откровенны, просто воруются? Это не значит, что убыточные театры надо закрывать или что дотации следует сокращать. Просто экономическую составляющую надо не забывать и заботиться о прибыли. Театр – учреждение культуры, но все-таки нельзя его сравнивать со школами, музеями и пр. Он имеет не только образовательные и культуртрегерские функции, но и является средством развлечения, и потому коммерческой стороной его деятельности пренебрегать нельзя. А у нас кассовость спектакля считается чуть ли не пороком, признаком второсортной «коммерческой» драматургии. Как насмехался Карел Чапек, «если пьеса быстро сошла со сцены, это потому, что она провалилась и никуда не годится; если же выдержала много спектаклей, то потому, что это халтура, угождающая низменным вкусам».

Дотации имеют следствием атрофию театральных мышц: если не надо бороться за зрителя, если твой гонорар и зарплата не зависят от успеха спектакля, от количества и реакции публики, то зачем напрягаться? По этой же причине появляется и возможность осуществлять личные амбиции и проводить смелые эксперименты не за свой счет. Поэтому расцветает «самовыражение», превращение театров в собственную вотчину, воплощение на сцене идей и методов, близких лично творцу, но бесконечно далеких от зрителя. Финансовые риски этих экспериментов берет на себя государство. Вот и ставятся порой дорогие спектакли, которые снимаются с репертуара после нескольких представлений, потому что зритель на них не ходит.

Если постановщики такого рода – гении (что мы охотно допускаем), то почему бы им не «отделиться» от государства, создать собственные частные театры, удивлять там публику, получать прибыль, процветать и богатеть? Это лучше, чем шумно жаловаться на недостаток поддержки своей гениальности. Так живет всякая антреприза, так живут театры даже в таких богатых странах, как США (там, кстати, вообще не понимают, что такое некоммерческий театр).

Многие зрители и даже люди, не бывающие в театре, готовы своими налогами поддерживать «разумное, доброе, вечное», они готовы поддерживать и рискованные театральные опыты в творческих лабораториях и мастерских, но они не понимают, почему должны платить за скандальные сцены и дорогостоящие эксперименты в огромных академических театрах.

Плохо, если с театром ассоциируются такие явления, как эпатаж, скандал, бренд, мода. Постановки такого рода вызывают много споров о тех или иных театральных или антитеатральных приемах, о количестве обнаженных тел, доле обсценной лексики и рискованных сцен; однако кому это интересно, кроме узкой прослойки знатоков? Какое отношение это имеет к жизни страны и общества, к нашим болевым точкам, к душе человека? Восхваление такого театра открывает дорогу толпе режиссеров, не имеющих ни способностей, ни культуры, ни профессиональной подготовки, ни понимания целей театра и его общественной роли, ни умения сказать что-то действительно новое.

Для современного театра характерна любопытная тенденция: актеры и режиссеры предпочитают играть и ставить не в своих театрах, а в чужих, а еще лучше – в антрепризе. Причин много. Иногда – из-за желания поиграть то, что хочется и что нравится, а не то, что навязывает главный режиссер Наполеон Наполеонович. Иногда – чтобы не терять форму из-за простоя в своем театре. Но все-таки чаще всего из-за желания заработать деньги, что вполне понятно и оправданно.

Антреприза разрастается быстро, как снежный ком. Теперь уже не только звезды, но и безвестные актеры, а то и театральные студенты и даже любители организуют частные труппы. Как и во всяком относительно новом, еще не устоявшемся деле, антреприза иногда принимает хаотичные и карикатурные формы.

Антрепризный театр отличается от репертуарного главным образом тем, что он нацелен на зрителя, работает на зрителя, стремится завоевать зрителя. Отсюда его достоинства и недостатки. Поскольку антреприза целиком зависит от зрителя, она на 90 % ставит то, что хочет видеть зритель, т. е. современные пьесы. Предпочитает зарубежные, но за недостатком оных берет и отечественные.

Еще недавно можно было не очень заботиться о качестве пьесы и спектакля: актеры приезжали в город на один вечер, мало беспокоясь о том, что публика подумает о них после их отъезда. До последнего времени на афишах антреприз фигурировали названия типа «Мужчина по графику», «Невеста по вызову», «Все мужчины делают это» и т. д. Пока это еще продается. Что будет дальше, сказать трудно.

Надо задуматься, вина ли это публики, будто бы жаждущей таких пьес, или за такой репертуар надо благодарить продюсеров, которые, ориентируясь, очевидно, на свой собственный культурный уровень, угощают публику подобными пьесами и спектаклями. В результате вырастает и зритель, который начинает предпочитать спектакли, ничего не дающие ни уму, ни сердцу.

Зрители антреприз – это, скорее всего, зрители сериалов. Сама пьеса, сам спектакль часто интересуют их лишь косвенно. Главное же – увидеть живьем тех знаменитых столичных медийных актеров, которых им до сих пор приходилось видеть только на экранах. Как сказала мне одна весьма деловая антрепренерша, «мне все равно, что за пьеса; главное – чьи морды будут на афише».

Теперь конкуренция резко усилилась, антрепренер сознает, что если он привезет халтуру, то в следующий раз прокатчики позовут в город другого продюсера. Поэтому к выбору пьес теперь относятся более тщательно и качество спектаклей медленно возрастает. Антреприза – это чистый бизнес, но, при всех ее недостатках, в ней есть немалые достоинства. Низкое качество спектаклей отнюдь не является ее неотъемлемой чертой. Пожалуй, в репертуарном театре столь же часто можно встретить низкопробные пьесы, дурной вкус, непристойность и пошлость. В любом случае прокат пьесы в антрепризе – это признак зрительской востребованности. МХТ времен Станиславского и Немировича-Данченко, не будучи государственным, прославился на весь мир не только благодаря новому театральному языку, но главным образом потому, что его постановки современных авторов – Чехова, Горького, Андреева – поднимали важные вопросы, волнующие зрителя. Эти постановки не только вошли в летопись театра, но стали частью истории страны.

Есть еще одна очень обширная группа театров