– Не наглей, – сказал Шанкрит. – Ты знаешь, сколько сил и денег я угрохал, чтобы тебя найти?

– Чего меня искать? Я не прятался, – сказал Леонид, сплевывая кровь.

– Тот камень, что сейчас был в банке. Где он?

– О, это не ко мне. Вот, все подтвердят, – он кивнул на меня. – Учитель сумку выхватил у меня, Ми – у него, твои полицейские – у нее. Где там на этом пути камешек потерялся – не знаю. Только без толку за ним бегать. Будешь разочарован.

Шанкрит, кряхтя, поднялся. Двинулся к двери. Вдруг обернулся:

– Да, хотел спросить. Мой телохранитель Чатчан. Куда ты дел тело? Мои везде искали. Просто интересно.

– Крокодилам скормил. Сказал, ты велел.

Шанкрит хмыкнул. На секунду прикрыл глаза. Кто там у него отвечал за крокодилов? Надо с ним поговорить.

И наконец сказал:

– Может, и ты с ними скоро познакомишься.

– Решать тебе. Только аренда сейфа через месяц кончится. Не появлюсь – ячейку вскроют. Подумай.

Шанкрит кивнул Саману, тот подошел и несколько раз врезал Лео по печени, так что тот загнулся от боли.

– Подумаю, – сказал Шанкрит, и они все вышли.

Не такого успеха ожидала Машка от исполнения своей первой пьесы. Но, по крайней мере, не убили. Мы бросились оказывать первую помощь артисту. Свои мафиози – они как-то роднее.

– Одно непонятно, – сказала Машка, пристально глядя, как я протираю лицо Леониду. – Кому звонил Шанкрит тогда, на пляже? Кто не велел ему тебя трогать? Что за таинственный покровитель? Лена, может, я что-то про тебя не знаю?

Хитрый фаранг, конечно, врет. И все же… Даже если шанс, что он говорит правду, один на сто, нельзя сбрасывать его со счетов. Пытки – вещь хорошая. Но там так. Сначала клиент врет, потом говорит правду, потом – то, что от него хотят услышать. Иногда есть опасность пропустить, когда начинается третий этап. Надо посоветоваться с Терой. Он скучал не только по ее умелому телу, но и по извилистым мозгам. Хотя можно ли верить ее советам?

Шанкрит вздохнул и вышел в сад. Пора было идти туда, куда не хотелось. В последнее время вместо радости он испытывал там чувство вины.

Вся эта роскошная трехэтажная вилла, бассейн, узорные клумбы, цветущие кусты – все было лишь декорацией. Главное, для чего он покупал уединенный участок, располагалось в дальнем углу сада, среди зарослей пальм. Беседка. Ну как беседка. Небольшой домик с верандой и несколькими комнатками, издали похожий на пагоду с двухуровневой крышей.

Вот ради нее Шанкрит сюда и приезжал.

Когда-то это было его самое любимое место на земле.

Обслуга знает – беспокоить его здесь нельзя. Себе же хуже.

Вокруг дома стоят сильные защитники – древние фигурки злых духов из Камбоджи. На стены кхмерский колдун нанес магические заклинания. А на двери главной комнаты прибита медная пластина, которой больше тысячи лет. На ней написано: тот, кто появится здесь без спроса, вскоре умрет…

И ведь умирали. Несколько любознательных охранников. Одна слишком разговорчивая уборщица. Местный воришка. И четверо туристов, в разное время пробравшихся на виллу из любопытства: местные любят рассказывать байки про его владения. Все отправились кормить рыб в море.

Только магия тут ни при чем.

Есть у Шанкрита правило: кто увидел запретную комнату – живым не выйдет.

Коллекция древних амулетов, которую он перевез сюда из Бангкока, когда там начали отстреливать наркоторговцев, не терпит чужих глаз.

Первая запретная комнатка была небольшой. В стеклянных шкафах вдоль стен лежали черепа из древних могил. Папиросная бумага с чудодейственными мантрами. Россыпи золотых оберегов с заговоренными когтями зверей и чьими-то зубами. Засушенная кисть самоубийцы. Безделицы.

Шанкрит подошел к одному из шкафов, просунул за него руку и нажал невидимую кнопку. Стена медленно поехала в сторону.

Настоящая коллекция хранилась здесь. Шанкрит шагнул в светло-желтую комнату – он родился в понедельник и велел красить стены в свой цвет. Оглядел то, что уже несколько веков давало силу его роду. Древние, украшенные рубинами шкатулки с тканями, на которых заклинания писали кровью младенцев. Фигурки из муки, сделанной из толченых костей убитых монахов. Драгоценные амулеты с маслом, полученным из мертвых тел беременных женщин. А в центре на постаменте – Золотой Ребенок.

Вот его-то Шанкрит и боялся.

Фаранги не представляют, на что способны настоящие амулеты. Особенно если их разозлить.

Все неудачи, все мелкие и крупные неприятности последних лет – все это козни обиженного Золотого Ребенка. Нечего было сходить с ума по какому-то Изумрудному Будде!

Сегодня Шанкрит решил с ним помириться.

Он посмотрел на Золотого Ребенка. Сказал:

– Ночью у тебя будет пища.

И вышел, даже не закрыв дверь. Пусть посмотрит.

Когда-то в комнате напротив Шанкрит оборудовал спаленку для них с Терой. Такое соседство могло придать их утехам новую сексуальную силу. Есть здесь особые талисманы. Но Тера – единственная, кого он сам сюда привел, – жеста не оценила.

– Трахаться в этом музее ужасов? Еще чего!

Для тайки она поразительно нечувствительна к магии.

Сейчас в этой комнате его ждал связанный Ночной Никто. Для совсем других утех. Свежая кровь жертвы – что может быть лучше?

Первые несколько минут ушли у Ночного Никто на терзания.

Полицейские! Как он не догадался, что мафиози может переодеть своих людей в форму, поставить на машины мигалки. Ведь и сам когда-то проделывал такие трюки с зелеными пикапами.

И вот – он сидит в чьей-то спальне в наручниках, привязанный к стулу.

Наконец сказал себе: стоп. Не время раскисать. Стал осматриваться.

Сначала – веревка. Некрепкая. Взяли, что было под рукой. Но усилием мышц не порвешь. Он медленно, предмет за предметом, оглядел спальню. Кровать деревянная. Кресло мягкое. Зеркало висит высоко. Наконец он нашел, что искал. На туалетном столике – щетка для волос с круглой железной ручкой. Если туда доскакать на стуле, можно ухватить щетку, вставить металлическую ручку в веревку и крутить, пока она не лопнет.

Но только он сделал первый смешной скачок на стуле, как дверь открылась, и зашел Шанкрит. Один. Правда, из-под его ремня торчал пистолет. Но если бы удалось развязать ноги…

Шанкрит оглядел комнату. Сел в кресло, не без усилий подвинув его так, чтобы смотреть Ночному Никто прямо в глаза.

И вдруг усмехнулся, глядя на сухое, жесткое, как ствол дерева, лицо противника:

– А мы похожи.