Надо заметить, что Вируэс — ученый-ориенталист и любимый проповедник Карла V — сам в это время уже третий год как находился в заточении, арестованный по обвинению в сочувствии все тому же Эразму. И это несмотря на заключение, данное теологами, что сочувствие Вируэса Эразму относится к тому периоду, когда Эразм считался еще оплотом католицизма и к нему прибегали за поддержкой для борьбы с Лютером. Характерно, что все старания императора вызволить Вируэса из тюрьмы наталкивались на непоколебимую твердость инквизиционного трибунала. В 1537 году Вируэс был приговорен к «сильному отречению», двум годам монастырского заключения и четырем годам запрещения произносить проповеди. Карл V был возмущен этим приговором и добился от папы Павла III особого бреве, отменяющего вердикт трибунала, и в 1542 году Вируэс был даже назначен епископом на Канарских островах.

Большой резонанс в обществе вызвал процесс епископа Фройлана Диаса, духовника Карла II. Король, человек умственно отсталый и физически хилый, сильно страдал от сознания, что не оставляет наследника престола. Когда умерла его первая жена Мария-Луиза Орлеанская, он поспешил жениться вторично, но и с новой женой, Марией-Анной Нейбургской, его постигло разочарование. Тогда он обратился к Фройлану Диасу, великому инквизитору Рокаберти и к кардиналу Портокарреро с вопросом, что они думают насчет того, почему Бог отказывает ему в потомстве. Все трое согласились на том, что причиной бездетности Карла является колдовство, одолеть которое можно соответствующими заклинаниями.

Тут же со всех сторон стали предлагать кандидатуры проповедников, способных снять порчу. Духовник Диас нашел наиболее подходящим для этого доминиканского монаха Антонио Альвареса Аргуэльеса, который уже излечил нескольких монахинь, одержимых бесом. Аргуэльес вызвал демона и добился от него признания, что король в четырнадцать лет был околдован, и даже, по требованию Рокаберти и Диаса, выяснил, как именно это произошло. Демон, не устояв перед силой его заклинаний, сообщил, что 3 апреля 1675 года Карлу II была дана королевой-матерью чашка шоколаду, в которую подсыпали порошок из костей умершего. В дальнейшем демон дал еще множество противоречивых показаний, исходя из которых короля и лечили. Но толку не было никакого. В курсе происходящего находилась вся Испания, и даже император Священной Римской империи император Леопольд I рекомендовал какую-то чародейку из Вены, но, правда, прислал не ее, а другого чародея — по имени Тенда. Слухи ходили самые разные, и постепенно молва, все перевернув, стала приписывать вину королеве Марии-Анне, утверждая, что это она опоила Карла колдовским напитком. Узнав об этом, королева решила удалить из дворца Фройлана Диаса, которого считала инициатором всей этой истории с демонами, и воспользовалась для этого услугами инквизиции.

Момент был выбран подходящий, поскольку только что умер великий инквизитор Рокаберти, действовавший в согласии с Диасом, и инквизиция не рисковала более выступить против своего главы. Диас был обвинен в подстрекательстве к обращению за помощью к дьяволу, и хотя он говорил в свое оправдание, что действовал по приказанию Рокаберти, новый великий инквизитор Валтасар де Мендоса-и-Сандоваль, которому королева обещала содействие в получении кардинальской шапки, обратился к Карлу с просьбой удалить Диаса и назначить на его место другого духовника. Безвольный король легко пожертвовал своим фаворитом. Диас бежал в Рим, но существовавший на тот момент политический расклад сыграл не в его пользу. Вскоре он был арестован, возвращен в Испанию и заточен мурсийским трибуналом в тюрьму.

Тут, однако, Мендоса натолкнулся на непредвиденное затруднение: члены Супремы не нашли в деяниях Диаса никакой ереси и не соглашались держать его под замком. Дело приняло для Мендосы крайне неприятный оборот. Потеряв самообладание, он посадил под домашний арест членов Супремы, отказавшихся быть слепым орудием в его руках; затем на членов Супремы был наложен денежный штраф, а ее секретарь изгнан из Испании. Тем временем мурсийский трибунал оправдал Диаса, но и это не остановило Мендосу. Он передал дело мадридскому трибуналу, и Фройлан Диас оказался в новой тюрьме, с весьма суровыми условиями содержания.

1 ноября 1700 года умер Карл II. На престоле оказался Филипп V, внук французского короля Людовика XIV, и влияние Мендосы, сторонника кандидатуры австрийского эрцгерцога Карла, неизбежно должно было сойти на нет. Мендоса даже покинул Мадрид, но это не принесло облегчения Диасу, который остался в тюрьме. Опасаясь, как бы освобождение Диаса не нанесло окончательного удара по его репутации, Мендоса обратился за помощью к папе Клименту XI, который совсем недавно вступил на престол. Папа рад был случаю показать, что Рим имеет право вмешиваться в дела испанской инквизиции, и потребовал переслать все материалы процесса Диаса в Рим. В это же время члены Супремы обратились к Филиппу V, требуя наказать Мендосу за несправедливое обращение с ними. Король медлил, не желая делать резких шагов, затем все-таки решился действовать, и в конце концов все члены Супремы, так или иначе пострадавшие от Мендосы, были восстановлены в правах; им также возвратили заплаченные ими штрафы. Все это заняло не один год, и все это время Диас продолжал сидеть за решеткой. Лишь 17 ноября 1704 года Супрема объявила, что епископ не виновен; его выпустили на свободу, возвратив отнятое после ареста имущество и заплатив жалованье за все годы пребывания в тюрьме.

На аутодафе 1656 года в Мексике предстал интересный обвиняемый — ирландец Вильям Лампорт, который объявил себя сыном короля Филиппа III. Он был арестован в 1642 году по доносу, в котором утверждалось, что он — ни много, ни мало — желает оторвать Мексику от Испании и провозгласить себя мексиканским королем. Лампорт называл себя внебрачным сыном Филиппа III и, следовательно, сводным братом правящего короля Филиппа IV. Он также представил бумаги, из которых явствовало, что в Испании ему за особые заслуги дан титул маркиза Кропани; позднее эти бумаги признали подложными. За самозванство, как за государственное преступление, он подлежал королевскому суду, но инквизиция захватила его в свои руки на том основании, что Лампорт совещался с астрологами и гадателями об успехе своего плана, и продержала в тюрьме почти пятнадцать лет. В какой-то момент надзор за ним, видимо, ослаб, и он сумел бежать, но вместо того, чтобы затаиться, стал появляться возле домов высокопоставленных лиц и прибивать к ним воззвания, а одну из прокламаций умудрился передать вице-королю, прося его немедленно арестовать инквизиторов как изменников. Разумеется, что при таком безрассудном поведении Лампорта рано или поздно должны были снова схватить. На этот раз его заковали в цепи и посадили в самую узкую и темную камеру. Правда, режим этот, по-видимому, через некоторое время смягчили, и в 1654 году он стал писать книгу об инквизиции, причем за недостатком бумаги исписал все свое одеяло. В конце концов его приговорили к сожжению на костре, что и исполнили — правда, сожгли уже мертвое тело, поскольку накануне казни Лампорт покончил жизнь самоубийством, а перед этим, когда в камеру явился духовник, он осыпал его оскорблениями, заявив, что вместе с ним в камеру вошли сотни легионов дьяволов.

Сервантес в «Дон-Кихоте» упоминает о лиценциате Торальбе, который летал по воздуху и за двенадцать часов прилетел из Мадрида в Рим, откуда на следующий день прибыл снова в Мадрид, чтобы рассказать все виденное им в папской столице. Доктор Эухенио Торальба был родом из Куэнки; он окончил в Риме около 1501 года медицинский факультет и стал, под влиянием частых споров с товарищами по университету о бессмертии души, колебаться в своих религиозных взглядах. Вслед за этим, как явствует из материалов следствия, случилось его знакомство с ангелом Иезекиилом, который всегда вместе с ним посещал церковь, стараясь укрепить его в христианской вере, — так что Торальба считал его добрым ангелом. Торальба одновременно с врачебной деятельностью занимался хиромантией, и в этом отношении, равно как в указаниях относительно целебных средств многих трав, Иезекиил оказал ему неоценимые услуги; благодаря его помощи Торальба пользовался славой выдающегося врача. Он не скрывал свои частые воздушные ночные путешествия верхом на палке из Испании в Италию, опять же при содействии Иезекиила. Слухи о них дошли до инквизиции, и в 1528 году Торальба был арестован в Куэнке и провел в тюрьме свыше трех лет. 6 марта 1531 года предстал на аутодафе. Инквизиторы верили в реальность того, о чем он подробно рассказывал; они спросили его, предвидел ли Иезекиил, что Торальба будет в Куэнке арестован инквизиционным трибуналом, и лиценциат ответил, что его добрый ангел неоднократно предупреждал его не ездить в Куэнку. Он отрицал, что между ним и Иезекиилом существовал какой-либо договор, то есть ангел добровольно оказывал ему всевозможные услуги. Куэнкские судьи задали ему вопрос, как Иезекиил смотрел на учение Лютера и Эразма Роттердамского, и Торальба заявил, что он осуждал их обоих, причем Лютера считал очень скверным ересиархом. Трибунал остался очень доволен ответами Торальбы; позже дело перешло к Супреме, которая начала следствие о старых дискуссиях Торальбы с товарищами-врачами о бессмертии души. За эти еретические разговоры Торальбу и приговорили к тюремному заключению и ношению санбенито на неопределенный срок; кроме того, он должен был торжественно поклясться, что никогда более не будет прислушиваться к предложениям Иезекиила и полностью порвет с ним. Из тюрьмы Торальба вскоре был выпущен по решению великого инквизитора Алонсо Манрике и более ничем примечательным не отличился. Более всего, по замечанию Льоренте, поражает во всем этом невежество инквизиторов, принимавших фантастические рассказы Торальбы за чистую монету; удивительна также твердость обвиняемого, который в течение четырех лет, проведенных им в тюрьме, упорно утверждал, что действительно ангел Иезекиил руководил им в повседневной жизни и летал с ним то из Испании в Италию, то из Италии в Испанию.