выражено незрячим взглядом широко раскрытых глаз, замкнутостью в круге, образованном расположением рук, а также тем, что Геракл перенес тяжесть грандиозного своего тела на палицу. Без этого орудия, предназначенного для боя, но здесь используемого не по назначению, Геракл не смог бы стоять. Ведь в бронзовом оригинале палица с наброшенной на нее шкурой льва отнюдь не служила технической подпоркой, без которой мраморная статуя не могла бы обойтись. На палицу опиралась не бронзовая масса, а сам Геракл, живой человек. Львиная голова, зажатая между боком Геракла, его могучей рукой и верхним концом палицы, даже после гибели льва продолжает страдать, тем самым усиливая навеваемое статуей трагическое настроение.

Тесей и Ариадна

Тесей состоял в кровном родстве с Гераклом. Их матери, Этра и Алкмена, были двоюродными сестрами. Но Тесей — герой афинский, не панэллинский.

Имя Тесея указывает на силу[372].

С детства его, — пишет о Тесее Плутарх, — тайно волновала слава Геракла: юноша питал к нему величайшее уважение. (…) Тесею, восхищавшемуся доблестью Геракла, и ночью снились его подвиги, и днем не давали покоя ревность и соперничество, направляя мысль к одному — как бы совершить то же, что Геракл[373].

На пути из родной Трезены в Афины, где царствовал его отец Эгей, он убил нескольких ужасных злодеев, которые, воспользовавшись тем, что Гераклу пришлось удалиться в Ливию на услужение Омфале, держали в страхе местное население и путников. Впоследствии Геракл высоко оценил эти подвиги Тесея. Когда тот, будучи уже немолодым, оказался заточен в Аиде, Геракл упросил владыку Преисподней позволить ему вывести Тесея на землю.

Но только юношескими подвигами и напоминает Тесей Геракла.

У Геракла не было образцов для подражания. Не мечтая ни о славе, ни о почестях, он всю жизнь оставался самим собой, ибо роком ему начертано было осуществлять благое намерение Зевса, который соединился с Алкменой, «бессмертным и людям / Трудноусердным желая родить отвратителя бедствий»[374].

Тесей же был сыном дикого хтонического бога — Посейдона. Как в жизни Геракла, так в деяниях и судьбе Тесея запечатлелся характер его родителя: неуемная жажда самоутверждения, не пренебрегавшая вмешательством в человеческие конфликты (помните разговор Посейдона с Аполлоном у стен Трои?), и бессовестное отношение к женщинам.

В отличие от Геракла Тесей никогда не терял головы. Он был хитер и склонен к авантюрам. Отправляясь на Крит, чтобы убить Минотавра, он из девушек, выбранных в жертву обитавшему в Лабиринте чудовищу, двух

подменил своими друзьями, женственными и юными с виду, но мужественными и неустрашимыми духом, совершенно преобразив их наружность теплыми банями, покойною, изнеженною жизнью, умащениями, придающими мягкость волосам, гладкость и свежесть коже, научив их говорить девичьим голосом, ходить девичьей поступью, не отличаться от девушек ни осанкой, ни повадками, так что подмены никто не заметил[375].

Убивать ужасного человеко-быка им не пришлось, потому что Лабиринт был просто застенком, где афинских подростков содержали в сносных условиях для продажи в поденщики. Но захватывающий рассказ (чей еще, как не самого Тесея?) о том, как он прикончил чудовище, поедавшего заблудившихся в Кносском дворце, возвысила молодого царевича в глазах афинян. «Да, поистине страшное дело — ненависть города, владеющего даром слова!» — восклицает Плутарх[376].

Влюбившаяся в Тесея Ариадна, без чьей помощи Тесею не удалось бы убить ее брата Минотавра, бежала с афинским героем, взяв с него клятву, что он женится на ней и увезет в Афины. И снова хитрость: Тесей предусмотрительно продырявил днища критских кораблей — и несравненному мореходу Миносу не удалось настичь беглецов. А на Наксосе Тесею приглянулась Эгла, и он «неблагородно и бесчестно»[377] бросил Ариадну.

Геракл — существо этическое, Тесей — политическое. Первый не стремился к власти, не был государственным деятелем, был унижен служением Еврисфею и Омфале. Второй — классический этатист. После гибели отца получив царскую власть в Афинах, он перебил многочисленных соперников и централизовал управление, религиозный культ и общественную жизнь в Аттике, жившей до него двенадцатью независимыми демами. Формально отрекшись от царской власти и тем самым создав видимость демократических порядков, он оставил за собой прерогативы военачальника и стража законов. Под видимостью демократии он установил в Афинах тиранию.

В какой-то момент Тесею вздумалось сплавать к берегам Понта Эвксинского в страну амазонок.

От природы амазонки мужелюбивы, — рассказывает Плутарх. — Они не только не бежали, когда Тесей причалил к их земле, но даже послали ему дары гостеприимства. А Тесей зазвал ту, что их принесла, на корабль и, когда она поднялась на борт, отошел от берега.

Это была Антиопа — царица амазонок. Амазонки двинулись на Аттику, овладели всей страной и подступили к стенам Афин. Они были настолько сильны, отважны и решительны, что только благодаря посредничеству Антиопы Тесею удалось после четырех месяцев войны заключить с ними перемирие[378].

Уже пятидесяти лет, когда не стало ни Антиопы, ни второй его жены Федры, Тесей пустился вместе с Пиритоем в новую авантюру: они решили жениться ни много ни мало на дочерях Зевса![379] Явившись в Спарту, они похитили Елену и «уговорились, что тот, кому по жребию достанется Елена, поможет товарищу добыть другую женщину. Жребий выпал Тесею». Он забрал двенадцатилетнюю девочку[380], привез ее в Афины и, приставив к ней свою мать, приказал держать местонахождение Елены в тайне. А сам, платя Пиритою услугой за услугу, спустился с ним в Аид добывать Персефону. Аид обещал руку Персефоны всякому, кто, сватаясь к ней, победит Цербера. Друзья решили похитить деву, не связываясь с адским псом. Узнав об этом, Аид приказал Церберу растерзать Пиритоя, а Тесея посадил в тюрьму. Тем временем Кастор и Полидевк, братья Елены, потребовали вернуть им сестру. Афиняне, не зная, где ее искать, отвечали, что девочки у них нет. Диоскуры двинулись на Афины и, разбив противника, взяли город. Академ[381], проведав, где прячут Елену, выдал секрет. Вместе с Еленой