Я заворожено наблюдала за тем, как он ловко застегнул пуговицы на моем пальто и, шлепнув по попе, подтолкнул к двери, словно малое дитя. Если сейчас я упущу шанс, то завтра уже не смогу узнать правду, потому что не буду такой смелой.

Шамров вышел следом, кутаясь в пальто и щурясь от промозглого ветра.

— Влад, — я остановилась возле машины, наблюдая, как чиркнула зажигалка и при лунном свете на кончике сигареты замелькал огонёк. Чёрт. До чего же сложно спрашивать подобное. — Я хочу задать тебе один вопрос.

Он поднес сигарету к губам, затянулся и выдохнул дым, сосредоточенно рассматривая, как он рассеялся в воздухе.

— Валяй.

Я переступила с ноги на ногу, вдыхая табачно-ментоловый аромат вместе с колючим воздухом. Всё же зима в этом году будет ранней. Мысли цеплялись за всякую мелочь, кроме самого важного. Мне не хватало умения говорить о подобном. Вот так просто, прямо спросить у мужчины, нравлюсь ли я ему или что он чувствует ко мне было сложно. Смелость, бурлившая в крови ещё пару минут назад, куда-то запропастилась. Оказалось, в этом вопросе я трусиха капитальная.

— Настя, ты уснула?

— Я хотела спросить… — запнулась, решив озвучить не менее важный вопрос, — что ты сделаешь с Руставским, когда найдешь? Убьешь? — ну что за дела, а? Значит, о чувствах спросить боюсь, а махнуть красной тряпкой перед разъяренным быком — запросто.

От изумления Влад застыл на месте, так и не донеся сигарету к губам. С шумом втянул в себя воздух. Настолько был ошарашен. Скулы побелели, да и он сам как-то поменялся в лице. Яростно блестящие глаза впились в мои.

Совру, если скажу, что меня не волновал этот вопрос. Это не комара прихлопнуть, а человека. Конечно, после того, что произошло на моих глазах и после того, как узнала о настоящем роде его деятельности, нет смысла ожидать отрицательного ответа. Тем более, если здесь замешана месть за любимого человека. Алёна могла быть только любимой, а не дальней родственницей, подругой или знакомой.

— Пиз**ц, Настя, я ху*ю, как ты можешь всё запороть, — выдохнул, отпустив мой взгляд и сосредоточился на зажатой между пальцев сигарете. — И когда только успела? А-а-а, всё ясно, хорошо же ты спелась с Харчук. Смотри, какой важной инфой располагаешь.

Я услышала горечь в его голосе. Знаю, что испоганила едва наладившиеся отношения. Не зависимо от ответа, любить не перестану, но хотелось бы смотреть с ним на вещи под одним углом, а не под разными.

— Если ты об Ире? Она тут не при чем. Первой начала твоя Романовна, — поспешила заступиться за новую подругу.

— О-о-о, как интересно, что же она тебе такого сказала? Ну?!! — возможно, если бы кричал, было бы не так страшно, но его тон был угрожающе спокойным и это реально пугало.

— Не важно.

— Настя!!! Смотри, я на пределе. Или ты сейчас скажешь, или я вытрясу ответ силой.

Я чувствовала себя так, будто проваливаюсь в пустоту. Падаю и падаю, а дна всё нет. Стало холодно.

— Она спросила, не боюсь ли я повторить судьбу Алёны.

Вот сейчас пустота обрела четкие очертания пропасти. Я грохнулась об её дно со всей силы, потому что ещё не видела в глазах напротив столько боли, отчаяния, гнева. Сигарета выпала на землю. Он даже не заметил.

— Что ещё она сказала?

Можно было навесить на неё все грехи мира, но я не настолько подлая.

— Больше ничего.

— А за Руставского откуда узнала?

— Долгая история. Если кратко, то чисто случайно. — Мишку нельзя сливать. Не простит. — А сегодня уже от Иры узнала, что… он виновен в смерти твоей девушки.

Шамров уставился на дорогу, по которой изредка проезжали машины, не смотря на позднее время, и некоторое время замолчал. Я с тревогой выжидала минуты, когда он успокоиться и кусала до крови губы.

— А я-то думал, — нарушил тишину, продолжая смотреть вдаль, — почему ты так смотрела на меня весь вечер? А ты просто ох**ла от одной только мысли, что я могу убить.

— Если бы меня это пугало, то я бы тут не стояла.

Он горько улыбнулся:

— Так у тебя и выбора-то нет. Как минимум год будешь жить с убийцей. И это не секрет. Было дело. Тут всё просто: или я, или меня. Как в природе, выживает сильнейший. Не думай, что в моем мире можно прожить оставаясь белым и пушистым. Хрена с два! Долго не протянешь… Руставского убью. И за Алёну, и за многое другое. И не жди от меня раскаяния. Это только в книгах такие как я с чистой совестью. У меня её вообще нет. Потерял два года назад… Чего молчишь? Можешь приступать к проповеди, какая я бездушная тварь.

Мне стало больно, потому что ему было плохо. Ощутила, как пошатнулась нервная система. Мне нужен был этот толчок, чтобы разобраться в своих чувствах. С этого и нужно начинать. Мало любить за внешний облик, животное влечение или магнетизм. Хочу любить за внутренний мир, за темноту и все недостатки вместе взятые.

— Зачем ты так? Я ведь знаю, что ты не такой.

— Откуда такая уверенность? Смотри, я играю в отношения. Откуда тебе знать, вдруг я хороший актёр?

— Сердце подсказывает.

Влад холодно рассмеялся, взъерошив руками волосы:

— Сердце?!!.. Бляяя… — протянул, прикрыв лицо ладонями. — Сердце ей говорит… Думаешь своей правильностью пошатнуть? — я опустила глаза, сцепив пальцы. Нужно выдержать этот эмоциональный ураган, который сама же и вызвала.

Шамров навис надо мной, поглощая своей бешеной энергетикой.

— Уже поздно. Ты не понимаешь… совсем не понимаешь. Это дело не такое, как тебе кажется. И ты не знаешь этих людей. То, что ты видела в загородном доме Варланова — цветочки.

Я прикрыла уши руками, не желая дальше случать. Руки дрожали. Влад рванул их на себя и болезненно сжал:

— Не прячь взгляд! Слышишь? Посмотри на меня! — перехватил запястья одной рукой и заставил посмотреть в глаза, приподняв свободной рукой подбородок. Я начала мотать головой, желая избежать подобной участи. Не позволил. — Посмотри… на… меня!.. — его голос завибрировал. Пришлось поднять голову, встретившись с ним взглядом. — Смотри, я понимаю, чего ты хочешь добиться. Правда. Спасибо за проявленный интерес. А теперь послушай. Я скажу всего лишь раз, и ты вникнешь в суть сказанного. Ты — моя семья. Пох** на какой срок. Я обязан защитить тебя.

— Но ты же говорил, что меня никто не тронет? — всполошилась, почувствовав неприятный холодок.

Он наклонился так близко, что наше дыхание смешалось:

— Из своих — никто. Но есть угроза со стороны Руставского. Я не знаю, какой он сделает следующий шаг и рисковать не хочу. Сейчас все ищут его…

Я ухватилась за эти слова, как утопающий за соломинку.

— … так пускай и убивают другие.

— Я поклялся отомстить за смерть Алёны и не собираюсь отступать. Ты хоть знаешь, каково это жить с её кровью на руках? Каково хранить верность данному слову? Я слишком долго ждал, слишком многим пожертвовал, стал тем, кем есть сейчас, и не буду сидеть, сложа руки, ожидая удара в спину. — И уже смягчившись, добавил: — Не старайся, я не стану таким, как ты хочешь.