истукан по-прежнему оставался недвижим. Но девушка была готова поклясться: он смотрит на неё, слышит её. В эту секунду взгляд Наваррского изменился, став серьёзнее. Медленно обведя взглядом слуг бога, король произнёс:

– Пора начинать ритуал.

Глава 17. Родная Кровь

Как только из уст Наваррского вырвались эти слова, до этого безмолвные оккультисты пришли в движение, начав сжимать кольцо вокруг статуи. Видя, как со всех сторон к ней приближаются мёртвые, Мадлен закричала.

– Нет! Остановитесь!

Но верные слуги Абраксаса не слышали её. Один из них, откинув с лица капюшон, выхватил из-за пояса серебряный кинжал и двинулся в сторону Селесты. Видя, как к ней неумолимо движется убийца, мадемуазель Моро попятилась назад, туда, где находилось подножие статуи.

Не давая оккультисту приблизиться к своей жертве, Мадлен преградила ему путь.

– Я не позволю вам убить её! Слышите?!

В эту минуту девушка словно вовсе забыла о страхе. Сжав кулаки, она была готова броситься в схватку с врагом, что был заведомо сильнее её. Но приспешник бога не видел в девушке препятствия. Вскинув руку, он пальцами больно впился в её плечо, собираясь отбросить в сторону. Но громкий голос Наваррского заставил его остановиться.

– Не трогай её! Не прикасайся! – взревел он. – Я уже говорил вашему повелителю: Мадлен не должна пострадать ни при каких условиях! Она под моей защитой! Навредите ей – ритуалу конец. Я закончу начатое только при условии её неприкосновенности.

Вняв словам короля, оккультист отпустил девушку и бросил пустой цепкий взгляд на Селесту.

– Прости, Мон Этуаль… – с сожалением произнёс Анри, обращаясь к девушке, что в надежде на его помощь прикрывала собой подругу. – Судьба Селесты предрешена. Она последняя жертва ритуала.

Я ничего не могу с этим поделать…

– Можете! – В крике девушки сквозило отчаяние. В душе же, напротив, сверкнул тонкий луч надежды. У неё остался в рукаве единственный козырь, который настало время разыграть. На время оставив Селесту, Мадлен двинулась к Наваррскому. Её взгляд был устремлён в бездну его малахитовых глаз.

Голос зазвучал мистически низко.

– Абраксас с самого начала обманывал вас. Он знал тайну, что была неизвестна вам, но могла заставить вас отказаться от мести.

– Мадлен, о чём ты говоришь? Если пытаешься задержать ритуал, то прости, но это невозможно.

– Недавно я получила письмо, которое всё расставило на свои места, – произнесла фрейлина. – Когда вы, Ваше Величество, узнаете его содержание, ваша жизнь перевернётся.

Анри скрестил на груди руки и заинтересованно склонил голову набок.

– Я слушаю.

– Эта история началась около двадцати лет назад, – начала Мадлен. – В то время, вы уже жили в Париже, при французском дворе, ваша мать, Жанна д’Альбре, взяла себе в воспитанницы племянницу – юную Марию Клевскую…

Весна 1568 года, Беарн.

Вдыхая аромат недавно распустившихся цветов, по саду близ своего поместья прогуливалась ещё молодая женщина. Её светлые волосы благородным золотом играли на солнце, а на губах застыла гордая улыбка. Рядом с ней, по-детски наивно крутя головой, шла юная воспитанница.

– Эта весна нас всех удивила! – улыбаясь, произнесла Жанна Д’Альбре, хозяйка этих земель. – Кто бы мог подумать, что в этом году она придёт так рано!

– Да, это просто чудо! – любуясь распустившимися цветами, воскликнула юная Клевская.

– Кстати, Мария, – обратилась к воспитаннице Жанна, – ты слышала, о чём судачат местные девушки? В наши края приехал Генрих Валуа – младший брат короля. Многие здешние дамы теперь ищут повод, чтобы представить ему своих дочерей.

Жанна повернула голову и с лёгкой усмешкой взглянула на племянницу. – Но мы не станем уподобляться им. Поверь мне, Мария, я искренне желаю тебе счастья, а потому предостерегаю тебя от любого сближения с мужчинами королевских кровей. Правители в большинстве своём плохие мужья. Они либо слепо преданы лишь своей стране, забывая о долге перед супругой, либо считают себя баловнями судьбы, для которых жена не более чем вещь. Я была замужем за королём и знаю, о чём говорю. Мы с Антуаном почти никогда не жили под одной крышей. Но это и к лучшему: всё равно наши взгляды на политику, веру и будущее сына совершенно не совпадали. Меня угнетает лишь одно, что Анри, следуя за отцом, привык жить вдали от меня. Мы с ним так редко видимся…

Жанна вздохнула, вспоминая о любимом сыне, находившемся сейчас в Париже и, вздёрнув голову, направилась дальше по садовой тропинке. Спустя несколько минут её, запыхавшись, нагнала служанка, вручив письмо. Жанна немедля вскрыла послание и пробежалась взглядом по листку бумаги.

– Кузина Франсуаза приглашает меня посетить её именины, – прочла наставница. – Хм, пожалуй, стоит откликнуться на приглашение. Ты, Мария, поедешь со мной, – решительно заявила Жанна, повернув в сторону поместья.

Пару дней спустя мадам д’Альбре села в карету и приказала кучеру трогаться. Однако уезжала Жанна в одиночестве: её племяннице накануне нездоровилось, и было принято решение оставить Марию в поместье. Девушке редко удавалось вырваться из-под присмотра настойчивой Жанны. Мария любила свою сильную, волевую тётушку, но иногда чувствовала себя загнанной в угол её беспрекословностью. Поэтому краткий период свободы девушка восприняла словно подарок судьбы. Недомогание быстро отпустило Марию, и девушка целыми днями наслаждалась прогулками по саду и чтением книг под сенью деревьев. В один из дней, удобно устроившись на зелёной траве, она с особым любопытством рассматривала недавно распустившиеся ирисы, когда услышала чьи-то шаги.

Обернувшись, Мария вздрогнула от неожиданности и резко вскочила на ноги, отряхивая платье. Перед ней стоял высокий юноша с ясными зелёными глазами.

– Добрый день, мадемуазель, не хотел потревожить ваш покой, – негромко произнёс он. – Простите мне моё любопытство, но не знаете ли вы, где мне найти хозяйку этого поместья?

– Добрый день, месье, – улыбнулась Мария. – Вы ничуть меня не потревожили. Вы, вероятно, ищете мадам д’Альбре? Мне не хотелось бы огорчать вас, но она в отъезде и вернётся лишь спустя пару недель.

– Хм… Что ж, я сам виноват, что заранее не послал ей письма.

Задумавшись ненадолго, юноша с лёгким игривым прищуром взглянул на юную девушку.

– Мадемуазель, мне кажется или раньше мы с вами не встречались? Боюсь, я не знаю вашего имени.

Поймав на себе заинтересованный взгляд юноши, Мария покраснела от смущения.

– Я воспитанница мадам д’Альбре, Мария.

– Мария? Не приходитесь ли вы дочерью Франциску Клевскому?

– Да, вы правы, он мой отец.

– Мне доводилось видеться с ним, правда, тогда я был ещё ребёнком. Теперь, кажется, настало моё время назвать вам своё имя. Что-то мне подсказывает, что вы уже не раз слышали обо мне. Я Генрих, – улыбнулся Анри, уверенный, что Жанна сотню раз на