он редко, обычно если что-то становилось на букву «х». – Я знаю, что есть результаты экспертизы, следы веревки, БДСМ-клуб «Шипы и Роза», где практикуют шибари и прочие японские техники, осколки стекла последней жертвы будут из пудреницы с пудрой для когао – японского макияжа, а сторож с шишкой на голове вспомнит марку и номер нужной машины, и так далее. Но это косвенные улики. Ты, например, никогда не найдешь пластиковый нож, которым Вадин или другое неуравновешенное чудище убивало женщин, потому что его уже расплавили, или зарыли в землю, или выбросили в канал, мало ли мест. Более того, ты не найдешь того человека, у которого наш убийца позаимствовал нож и наручники для первого убийства и который помог привезти ему первую пару, потому что если ты откроешь список пропавших без вести за прошлый квартал, то там где-то в списке замаячит безработный охранник, и кому он нужен? Матери? Жене? Пешка.

– А что же Оксана? – Капитан смотрел, как в луже под окном возились упитанные голуби, купались, что ли?

– На ней практиковали шибари в том клубе, он один или с приятелями, которых тебе не позволят объявить в федеральный розыск…

Соболевский молчал. Смотрел на птиц. Вон тот самый толстый, видимо, босс.

– Мне нужно досье, Алек, это не для очистки моей совести, а для твоей. – Дрогобыч помолчал. – Я встречался в больнице с девчушкой, которую ослепили. У ее матери сердечный приступ, вроде бы. Поговорил с девочкой.

Соболевский резко развернулся и впился взглядом в лицо Дрогобыча.

– Она вспомнила запах убийцы, – профайлер медленно достал из кармана брюк свои затычки для носа, положил на подоконник, – у нее оказалась гиперосмия, отправь туда федералов, пусть расспросят подробнее, только не забудь эти улики, – кивнул на затычки, – приложить к делу.

– Я…

– Просто сделай, как я сказал, и тогда сам решишь про досье. И прошу, не заканчивай день враньем, Алек, я знаю, что ты не сделан, как это говорят, пальцем, и прекрасно знаешь, как получить досье.

* * *

Дрогобыч сидел в своей гостиной на диване, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. Рядом лежало досье на Вадина. Что он узнал нового? Сорок восемь лет. Вспыльчив. Неустрашим. Агрессивен. Нарциссичен. Учился в Японии. Инвестирует в строительные конгломераты и гибриды. Женат второй раз. Особую привязанность питал к падчерице жены. После ее убийства даже предложил награду за поимку убийцы.

– Еще бы он не знал, где уединиться на своих объектах, – пробормотал Дрогобыч и сделал погромче звук на ноуте.

Как раз шла запись этой проклятой пресс-конференции, где начальство вещало про неопровержимые улики и слова свидетельницы, что запах на месте совершения преступления соответствовал особенностям тех убийств, которые были совершены маньяком Красный Клоун. А это означает, что Федеральная служба берет под контроль и прочее бла-бла. На Соболевского, на которого обрушился шквал едких вопросов, было грустно смотреть. Генеральская и политическая элита дулась от гордости. На какую, интересно, тему?

Роза Игоревна, стоя рядом с братом и мужем, выглядела уставшей. На себя Дрогобыч даже смотреть не хотел. Профайлер с утертым носом. Чуть не увел следствие в какие-то дебри зеркал и японских ножей. Позор. Зато, когда заговорил Вадин, то собравшиеся журналисты захлопали. Идиоты.

А этот напыщенный индюк, чудовище, психопат, безжалостный садист и убийца, торжествовал, обещал вознаграждение тому, кто поможет поймать дрянь, упыря, нелюдя, импотента, издевающегося над бедными женщинами.

– Моя девочка. Моя Оксана будет отомщена, ты только появись, ничтожество, я сам оторву тебе голову, – стеклянный голос Вадина никак не вязался с трогательной влагой, выступившей в уголках глаз, – обещаю.

Кто-нибудь не поверил, что это правда? Дрогобыч поморщился, словно откусил лимон, поднялся, хлопнул крышкой лэптопа и пошел спать.

* * *

Но спать ему не дали. Кто-то не просто звонил в дверь, но еще и стучал. Когда Соболевский вошел, по выражению его лица было ясно, что лучше ничего не спрашивать.

Молча сели в машину. Тут Марс, Строев, Олежек – мамина радость. Молча ехали. Канал Грибоедова. Фонтанка. Старо-Невский. Лавра. И дальше в глубину проспектов и улиц правого берега. Коробки-дома. Черные точки окон. Новенькие церквушки. Темнее, чем в центре. Рекламные билборды. Мрачные парки.

– Почему здесь парк Есенина? – спросил Дрогобыч, когда «ауди» Соболевского пролетело за метро «Улица Дыбенко».

Еще несколько минут, и машина вырулила к стройке. Бетонные блоки нанизаны на железные прутья. Арматура. Кратер, перетянутый металлическим каркасом. Полосы света от прожекторов крестом освещали площадку. Накручивали круги красно-синие мигалки полицейских машин. Черные внедорожники Федеральной службы. Скорые.

Соболевский потянул за собой Дрогобыча за отворот куртки, озираясь, проскользнул к оцеплению, заметил сержанта Михеева, тот покряхтел, но ленту поднял. Белый как лунь Михеев смотрелся как призрак на фоне всей этой темноты.

– Только быстрее, федералы злые как собаки сейчас.

Соболевский и Дрогобыч, наоборот, пошли медленней, словно их и правда пригласили на вечеринку.

Бытовка из деревянного бруса была выкрашена краской индиго. Внутри все еще орудовали эксперты, было тесновато, но увидеть то, что они хотели, друзья смогли.

На железной кровати плашмя лежало тело Вадина. Серебристый ежик повыше виска был пропитан кровью. Вторым ударом убийца перерезал горло, начав надрез с сонной артерии. Смерть через несколько секунд. Третьим ударом вспорол живот, разорвав рубашку. Опухшая от крови ткань пузырилась бурыми лужами. На губах знакомый знак авторства – улыбка клоуна. На стенке лаком было криво написано: «Награду оставьте себе». И ржущий смайл.

Соболевский почесал бровь. Пытливо взглянул на друга.

– Э-эм…

– Согласен, – подавил удовлетворенную улыбку Дрогобыч, – как же вовремя у тебя забрали дело. Пойдем. Пусть работают профессионалы.

И столько яда было в этом слове. Столько яда.

Вот и всё

(псевдодокументальный рассказ в письмах)

Дарья Котелкина

#переписка_с_маньяком

#убийства_плохих_женщин

#история_поимки_преступника

кому: Старшему следователю

Морозовой Софье Павловне

г. Москва

от кого: Олега Викторовича Колби

ФКУ ИК-121 УФСИН России

по Новосибирской обл., отряд 3

Здравствуйте, Софья Павловна.

До наших краев докатилась весть о том, что ваша команда победила в конкурсе «Лучшая следственная группа», а вы лично удостоились звания «Лучший следователь».

Что ж… Вполне заслуженно. Думаю, мы хорошо поработали.

Вы искали меня днем и ночью. Я старался изо всех сил уйти от вас: запутывал следствие, придумывал ложные ходы, уничтожал улики.

Как ваши дела? У меня, если вам интересно, все замечательно.

Сегодня прекрасный день! Погода ровно такая же, как и в день моего последнего убийства. Того