своего дракона. Почему-то в человеческом облике он был каким-то обычным, ничего страшного. К примеру, Астр — высокий и очень строгий, Ноён боялась его с самого детства. Да и сейчас приходилось задирать голову, чтобы поговорить с ним, несмотря на то, что Тиана была гораздо выше любой знакомой ей девушки. К тому же Ноён ни разу не видела, чтобы Астр Корунд улыбался. Нет, оно понятно: быть драконом опального мага — история совсем не весёлая, но Тиана помнила его, когда отец ещё был жив. И хотя его всадник после короля был самым важным в королевстве, Астр и тогда не улыбался. И Тиана чаще всего видела таких же хмурых драконов, поэтому считала своего каким-то неправильным.

Аметист, вроде бы, тоже всегда серьёзный, даже суровый, но бывали у него закидоны, когда он расплывался в самой очаровательной улыбке. Особенно, когда пялился на свою Зарубинчик — просто зефирка в сахарной вате! И кожа у него такая светлая, что для дракона просто неприемлемо! Даже ноги… Так, что за чудо в тапках?

— Леон, что у тебя на щиколотке? — взволнованно спросила волшебница.

— Чего? — не сразу понял дракон, вырванный из своих грустных размышлений.

— На правой ноге что у тебя? — настаивала Ноён.

— А, это? Родинки, — успокоился Аметист.

— И давно они у тебя? — не унималась девушка.

— Всегда. Ноён, ты чего пристала?

Тиана стащила с правой ноги сапог, сняла носок и показала на точно такие же родинки, создававшие созвездие Дракона, под которым родились Ноён с Аметистом:

— Смотри! Похоже, мы с тобой тоже Истинные. Тогда понятно, почему мы залипли на наших. Намир что-то пытался рассказать про пары Истинных, которые создают что-то новое. Они боевые, мы тоже. Но между собой можем создать что-то ещё. К примеру, любовь. Может, это и не кровь вовсе, а Истинность на меня так влияет?

Дракон с раздражением посмотрел на наездницу, на свою отметину, на её и заявил:

— Не знаю, Ноён. Да и какая теперь разница? Мне лично параллельно и перпендикулярно, почему для меня Зара — самая лучшая во всех мирах! Я её когда в первый раз увидел, сразу понял, что пропал. Даже подумывал грохнуть её, не думая, чтобы не мучится! Но она встряла за Тэмира, и я понял, что опоздал! Уже просто не смогу причинить ей боль. Когда я с ней дрался, то представлял твою рожу, между прочим! Так что, я бы на твоём месте не думал про это.

Тиана мотнула головой и упрямо перебила:

— Ну, не скажи! Хотя, конечно, хрен редьки не слаще. Всё равно какая-то принудиловка получается. Пойду-ка я поищу в библиотеке книжку про эту Истинность. Что-то она в мою жизнь так настырно лезет, а я и не в курсе, что с ней делать! — вскочила девушка с места и пошла в комнату, в которой не была… да ни разу не заходила туда по её прямому назначению!

— Тиана, — позвал её дракон, — я расскажу Заре?

— Про что? — тормознула наездница.

— Ну… — замялся Леон. — Что ты вернулась.

— Как хочешь, — равнодушно бросила волшебница. — Но я скоро снова уйду. Так что можешь и опустить это событие.

— Это куда ж это ты опять намылилась-то? — снова аж подпрыгнул дракон.

— Как куда? Назад. Я пришла подпитать вас магией. На пару недель вам хватит, потом я опять вернусь. Можешь говорить Заре, можешь промолчать — питать её тебе придётся. Вы уже с ней как, обменивались магией?

— Нет, — хмуро ответил Аметист.

— О как! А что так? И как она это терпит? — изумилась волшебница.

— Ты опять бросила меня, Ноён! — набросился вдруг Леон на наездницу. — После обмена магией она станет от меня зависимой. Она — дракон без наездника. Я могу ещё отпустить её, и Рубин станет одиночкой с собственной магией. А если мы хоть раз обменяемся, она ведь погибнет, если я…

— Так, стоп! — перебила дракона Тиана. — Я чего-то не понимаю. Во-первых, я тебя не бросила! Память я не потеряла, про обязательства свои помню. Во-вторых, я в конце концов всё равно вернусь. А что это за разговоры: «Отпущу»? Ты Зару спросил? Девчонка, наверное, с ума сходит от непоняток: любимый есть, а любви нет! И что это за прикол, что у неё нет всадника? Я его найду в любом случае, от меня не так-то просто спрятаться надолго!

Леон смотрел на Тиану, как на идиотку. Хотя, кажется, идиотом тут был как раз он сам.

— Я не понял. Тэмир что, жив?

* * *

Ноа счастливо смеялась. Рядом с ней Лэмир молодел день ото дня, и волшебница жалела лишь об одном — о годах, потерянных в ненависти и злобе. Всё можно было сделать иначе! Но что теперь жалеть об этом? Нужно наслаждаться тем, что есть.

Король нашёл её, практически мёртвую, и привёл в чувства до прихода целителей. В тот вечер он признался, что, несмотря на наложенное ею заклятие, он не переставал любить свою Ноа ни на одну секунду в течение трёх тысяч лет! Король был очень слаб и то и дело замирал так, что Ноа стала переживать за его жизнь. В итоге он свалился ей на руки, и она, прислонившись спиной к дереву, так и уснула, держа его голову у себя на коленях.

На следующее утро Лэмир проснулся рано, но ничего не помнил. Не про вчерашнее, а вообще! Чистый лист вместо памяти. Ноа попробовала рассказать ему правду, но король лишь смотрел на неё влюблёнными глазами, тихо повторял имена, словно пробуя их на вкус, но только качал головой и снова пялился на волшебницу мутными расширенными зрачками. Когда-то этот волшебник был прекрасен, однако теперь…

Не обращая внимания на восстанавливающих её жильё гномов, Ноа провела ритуал по снятию очарования. Ей пришлось постараться, потому что основная её сила копилась в доме, который сейчас был развалинами, и магия клочьями летала в пространстве. Наловив несколько обрывков магии, Ноа произнесла заклинание, и вдруг король показался ей более молодым и не таким уж уродом — что-то даже приятное проскользнуло в его лице. Она набрала ещё немного клочков, собрала их в одно и опустила на бывшего возлюбленного с новым заклинанием. Король лишь икнул, опять слегка помолодел и продолжил мечтательно глазеть на неё.

Он так и не вспомнил о себе ничего, зато прекрасно осознавал, что влюблён в эту женщину. И когда пришли юноши, сказали, что они его сын и племянник, Лэмир с надеждой посмотрел на Ноа, желая услышать, что этот прекрасный взрослый мальчик — их сын! Но она