– О, это хорошо, – в свою очередь прокричала Патриция.

– По утрам я занимаюсь уборкой, а ночью разбираю товары в «Уолмарте», – прокричала миссис Грин. – Оттуда сразу и еду на работу.

– Что вы сказали? – не поняла Патриция.

Миссис Грин огляделась по сторонам, посмотрела на свой дом, потом на Патрицию и резко кивнула:

– Входите.

Она плотно закрыла дверь, но это лишь наполовину уменьшило грохот строительства, Патриция все еще ясно слышала вдохновенное завывание пилы, вгрызающейся в древесину. В доме ничего не изменилось, за исключением того, что рождественские огни больше не горели. Он выглядел пустынным и навевал сон.

– Как дети? – спросила миссис Грин.

– Уже подростки. Вы знаете, что это. Как ваши?

– Джесси и Аарон все еще живут у моей сестры в Ирмо.

– Ах, – вздохнула Патриция. – Но вы достаточно часто навещаете их?

– Я их мать, а Ирмо находится в двух часах езды. Не может быть достаточно.

Патриция вздрогнула от мощного грохота снаружи.

– Вы не думали переехать? – спросила она.

– Большинство уже переехали, – ответила миссис Грин. – Но я не могу оставить свою церковь.

Снаружи раздались бибикающие звуки грузовика, сдающего назад.

– Вы берете еще работу по уборке в домах? Я бы не отказалась от помощи.

– Сейчас я работаю на службу по уборке помещений, – ответила миссис Грин.

– Так это хорошо, – обрадовалась Патриция.

Миссис Грин пожала плечами.

– Мне предоставляют работу в больших домах. И платят хорошие деньги. Но раньше я, бывало, могла подолгу болтать с теми, на кого работала. Контора не одобряет разговоры с владельцами. Если возникает вопрос, нужно позвонить по сотовому, который нам выдают, менеджеру, а он уже звонит хозяевам дома. Но платят вовремя и уплату налогов берут на себя.

Патриция сделала глубокий вдох.

– Не возражаете, если я сяду?

Что-то промелькнуло в лице миссис Грин. «Отвращение», – решила Патриция. Но хозяйка указала в сторону дивана, не в силах отринуть бремя гостеприимства. Патриция села, а миссис Грин опустилась в кресло. Подлокотники его были изношены заметно сильнее, чем когда Патриция была здесь в последний раз.

– Хотела раньше навестить вас. Но всегда что-то отвлекало.

– Угу, – пробормотала миссис Грин.

– Вы вспоминаете Мисс Мэри? – спросила Патриция. Она заметила, как миссис Грин переложила руки. Тыльную сторону ладоней покрывали мелкие блестящие шрамы. – Я всегда буду благодарна, что вы не оставили ее в ту ночь.

– Что вы хотите, миссис Кэмпбелл? Я устала.

– Простите, – поспешно проговорила Патриция, решив уйти. Она уже положила руки на край дивана, чтобы подняться. – Простите, что побеспокоила вас, тем более во время вашего отдыха после работы. И простите, что раньше не навещала вас, было очень много дел. Простите, я просто хотела поздороваться. И я видела Мисс Мэри.

От стекол окна отразился отдаленный грохот досок, падающих на землю. Женщины не шевелились.

– Миссис Кэмпбелл… – начала миссис Грин, но Патриция тут же прервала ее:

– Она сказала, что у вас есть фотография. Она сказала, что это было давно и она у вас. Поэтому я приехала. Она сказала, что это касается детей. Я бы никогда не побеспокоила вас, будь это что-то другое. Но дети…

Миссис Грин нахмурилась. Патриция чувствовала себя дурой.

– Я хочу, – медленно проговорила миссис Грин, – чтобы вы сели в свою машину и ехали домой.

– Простите? – не поняла Патриция.

– Я сказала, чтобы вы уезжали домой. Я не хочу видеть вас. Вы бросили меня и моих сыновей на произвол судьбы, потому что так велел ваш муж.

– Это… – Патриция не знала, как отреагировать на несправедливость подобного обвинения. – Всё не так…

– Вот уже три года, как я не живу со своими детьми, – продолжила миссис Грин. – Джесси возвращается после игры в футбол с разбитыми коленками и травмами, а рядом с ним нет матери, которая могла бы его утешить. У Аарона было выступление. Он играл на трубе, но его мать не могла прийти на концерт. На нас, живущих здесь, всем наплевать. Вы вспоминаете о нас только тогда, когда вам нужно убраться в доме.

– Вы не понимаете, – залепетала Патриция. – Ведь они наши мужья. Наши семьи. Я могла потерять все. У меня не было выбора.

– У вас гораздо больший выбор, чем у нас, – отрезала миссис Грин.

– Я попала в больницу…

– Вы сами виноваты.

Патриция издала странный звук – нечто среднее между смешком и всхлипом – и прижала ладонь ко рту. Она подвергла риску всю свою размеренную жизнь, весь комфорт и уют, которые бережно восстанавливала в течение трех лет, и все ради того, чтобы встретить здесь человека, не испытывающего к ней ничего, кроме ненависти.

– Простите, что я приехала, – сказала она, поднимаясь с дивана, слезы застилали глаза. Она схватила свою сумочку и в растерянности остановилась, не зная, куда идти, так как вытянутые ноги миссис Грин загораживали ей путь к двери. – Я пришла только потому, что Мисс Мэри стояла за дверью столовой и велела ехать к вам, теперь я понимаю, как глупо все это звучит, и сожалею. Простите меня. Пожалуйста. Я знаю, что вы ненавидите меня, но, пожалуйста, никому не говорите, что я была здесь. Я не вынесу, если кто-нибудь узнает, что я была здесь и что я вам наговорила. Не знаю, о чем я думала…

Миссис Грин встала, повернулась спиной к Патриции и вышла из комнаты. Патриция поверить не могла, что ненависть так сильна, что бывшая сиделка даже не проводит ее до дверей. Конечно, члены книжного клуба бросили ее на произвол судьбы. Спотыкаясь Патриция направилась к двери, врезавшись бедром в кресло миссис Грин, и тут услышала позади себя ее голос:

– Я ее не крала. – Патриция обернулась и увидела, что миссис Грин протягивает ей белый глянцевый прямоугольник. – Однажды я просто нашла это на своем кофейном столике. Может быть, я принесла ее домой в тот день, когда умерла Мисс Мэри, и совсем забыла об этом, но стоило мне взглянуть на снимок, как волосы у меня встали дыбом. Я чувствовала, как кто-то пристально смотрит мне в спину. Я обернулась и на какое-то мгновение увидела старую леди. Она стояла вон там, сразу за дверью.

В сумеречной темноте комнаты их глаза встретились, шум строительства словно отошел на второй план, и Патриции показалось, что она только что сняла с себя темные очки, в которых ходила долгое время. Она взяла фотографию. Та была очень старой, напечатанной на дешевой бумаге, и уголки снимка уже начали желтеть и загибаться. На снимке было два человека. Один выглядел как мужская версия Мисс Мэри, только моложе. Он был в комбинезоне и держал руки в карманах. На нем была шляпа. Рядом стоял Джеймс Харрис.

Это не был кто-то похожий на него, предок или родственник. И даже если набриолиненные волосы человека на снимке разделял на две стороны острый как бритва пробор, это все равно был Джеймс Харрис – в