– Дестини Тейлор, – подсказала Патриция.

– И фургон Джима, и все остальное. – Слик сочувственно посмотрела на нее. – Уход за Мисс Мэри стал для тебя слишком большим испытанием.

– Но это еще не конец, – как ни в чем не бывало продолжала Патриция. – После Дестини Тейлор был еще Чивас Форд, тоже из Сикс-Майл, он умер в мае девяносто четвертого, ему было девять лет.

– Бывает, что дети умирают. По разным причинам.

– Потом было это. – Патриция постучала по вырезке с полицейским отчетом. – Через год, в девяносто пятом. Маленькая девочка по имени Латаша Бёрнс из Норт-Чарлстона перерезала себе горло мясницким ножом. С чего бы девятилетнему ребенку делать такое, если бы не было чего-то ужасного, от чего она пыталась убежать?

– Я не хочу ничего слышать об этом. Ты считаешь, что в каждой ужасной смерти ребенка виноват Джим? Что это его занесло в Норт-Чарлстон? Почему он не поехал сразу в Саммервилл или Колумбию?

– После начала строительства «Грейшиос-Кей» люди стали уезжать из Сикс-Майл. Возможно, ему стало трудно находить детей, отсутствие которых в доме не было бы сразу обнаружено.

– Лиланд дал хорошую цену за те дома, – поспешно вставила Слик.

– Теперь в этом году, – продолжила Патриция. – Карлтон Бори из Ауэндо. Одиннадцать лет. Миссис Грин знакома с его тетей. Она рассказала, что мальчика нашли мертвым в лесу, он умер от холода. Как можно замерзнуть насмерть в середине апреля? И еще она сказала, что в течение нескольких месяцев он плохо чувствовал себя, как и другие дети.

– Все, что ты тут сказала, ничего не доказывает, – возразила Слик. – Ты ведешь себя глупо.

– По одному ребенку в год в течение трех лет, – сказала Патриция. – Я знаю, что они не наши дети, но они – дети. Нас не должна беспокоить их судьба, потому что они бедные и чернокожие? Мы бездействовали, и теперь он пришел за Блю. Когда он остановится? Может, следующим он захочет Тайгера? Или Мерита? Или кого-то из детей Мэриэллен?

– Вот так и начинается охота на ведьм. Люди начинают нервничать из-за всяких пустяков и не успевают оглянуться, как причиняют кому-то зло.

– Ты лицемерка? Ты устраиваешь какую-то вечеринку Реформации, чтобы защитить детей от Хеллоуина, но пошевелишь ты хоть пальцем, чтобы защитить их от настоящего монстра? Либо ты веришь в дьявола, либо нет.

Она ненавидела собственный издевательский тон, но чем больше она говорила, тем больше убеждала себя, что просто обязана задать эти вопросы. Чем больше Слик отрицала то, что было прямо перед ее глазами, тем больше напоминала Патриции, как сама она действовала тогда, три года назад.

– Монстр – слишком сильное слово для того, кто был так добр к нашим семьям, – сказала Слик.

Патриция перевернула фотографию Мисс Мэри.

– Как он умудряется не стареть, Слик? Объясни мне это, и я перестану задавать вопросы.

Слик пожевала губу.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– В эти выходные наших мужей не будет дома. Джима тоже. Компания, на которую сейчас работает миссис Грин, делает уборку у него в доме в субботу. Этим будет заниматься миссис Грин. Она впустит меня, и, пока она будет убираться, я поищу какие-нибудь ответы.

– Нельзя вламываться в чужой дом, – в ужасе отшатнулась от нее Слик.

– Если мы ничего не найдем, тогда я остановлюсь, и все будет кончено. Помоги мне покончить с этим. Либо мы что-то найдем, либо нет – в любом случае все будет кончено.

Долгое время Слик прижимала кончики пальцев ко рту и напряженно разглядывала свои книжные полки, потом подняла фотографию и вновь рассмотрела ее. Наконец она вернула ее обратно на стол.

– Дай мне помолиться об этом. Я не скажу Лиланду, но пусть снимок и папка останутся у меня, и я помолюсь над ними.

– Спасибо, – сказала Патриция.

Ей никогда не приходило в голову не доверять Слик.

Глава 29

Слик позвонила в четверг в 10:25.

– Я приду. Но буду только смотреть. Я не открою ничего из того, что закрыто.

– Спасибо.

– Что-то мне не по себе.

– Мне тоже, – согласилась Патриция, повесила трубку и позвонила миссис Грин, чтобы сообщить хорошую новость.

– Это большая ошибка, – ответила миссис Грин.

– Втроем мы сделаем все гораздо быстрее, – возразила Патриция.

– Может быть. Но все, что я могу сказать вам, – это ошибка.

В пятницу в 7:30 Патриция поцеловала на прощание Картера – рейсом 1237 авиакомпании «Дельта» он улетал из аэропорта Чарлстона в Тампу с пересадкой в Атланте. В субботу в 9:30 она отвезла Блю на дополнительные занятия в школу, потом предложила Кори обсудить список колледжей, но к полудню, когда нужно было забирать Блю, Кори едва взглянула на буклеты.

Когда «вольво» Патриции в 12:05 въехал на стоянку Академии Албемарл, там стоял единственный автомобиль – белый «сааб». Она вышла из машины и постучала в его окно со стороны водителя.

– Здравствуйте, миссис Кэмпбелл, – сказала Грир Пейли, опуская стекло.

– С твоей мамой все в порядке?

– Ей нужно было что-то отнести в церковь. Она, кажется, собиралась встретиться с вами, да?

– Я помогаю ей с вечеринкой на День Реформации.

– Звучит прикольно.

В 12:40 Патриция и Блю вернулись домой. Кори оставила на кухне записку, что ушла на степ-аэробику, а потом в кино с Лори Гибсон. В 14:15 Патриция постучала в комнату Блю.

– Мне нужно ненадолго уйти, – крикнула она через дверь.

Сын не ответил. Она предположила, что он услышал.

Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее машину, да и день был чудесный, и она пошла пешком по Миддл-стрит. Машина миссис Грин была припаркована на подъездной дорожке рядом с бело-зеленым грузовиком клининговой компании. «Корсики» нигде не было видно.

Патриция ненавидела этот дом. Два года назад Джеймс Харрис снес коттедж миссис Сэвидж, разделил участок на две части, продал ближайшую к Хендерсонам дантисту откуда-то с севера и выстроил себе мак-особняк, простирающийся от края до края участка. Массивная южная глыба с цементными ананасами в конце подъездной дорожки стояла на высоких сваях с закрытым цокольным этажом для парковки. Это было бледное чудовище, выкрашенное в белый цвет, со множеством ржаво-красных жестяных крыш всевозможных форм, окруженное огромным крыльцом.

Она лишь однажды побывала внутри, прошлым летом, на вечеринке в честь новоселья, и там были только дорожки из сизаля и огромная высокая заводская мебель – все какое-то безликое, бесхарактерное, выдержанное в бежевых, кремовых, грязно-белых и сланцевых тонах. Это напоминало забальзамированный распухший труп ветхого южного пляжного домика, облагороженный косметическим ремонтом и установкой кондиционера.

Патриция свернула на Маккантс-драйв, потом повернула еще раз, прошла немного назад и остановилась на Питт-стрит точно за домом Джеймса Харриса. За деревьями, что стояли в начале узкой дренажной канавы, бегущей на другую сторону квартала, она видела знакомую красно-кирпичную крышу. Когда шел дождь, канава уводила воду от Питт-стрит к гавани, но дождя не было уже несколько недель, и канава представляла собой заболоченный ручеек с протоптанной