— Алишер, — позвала я. А когда он всё же повернулся, отвлекшись от созерцания мелькающих перед ним списков и цифр, продолжила. — Если Джен узнает, что я рассказала тебе о Микаэле, она убьёт Лёшу.

— Так, — бросил он, развернувшись ко мне всем корпусом. — То есть ты хочешь сказать, что эта тварь рассчитывала твоими силами заполучить моего сына? И чтобы ты не сорвалась с крючка, приказала выкрасть твоего брата? Я правильно понимаю?

— Правильно, — кивнула, пытаясь определить по его взгляду, что же теперь предпримет Гай.

— Значит, если со мной рядом появится ребёнок, или я открыто проявлю интерес к его поиску, то Джен узнает о моей осведомлённости, — продолжил вслух рассуждать он. — На тебе следящих устройств нет, в этом можно не сомневаться. Следовательно, она уверена, что ты вернёшься, если только сможешь выбраться. Потому что брата не бросишь.

На несколько мгновений он отвлёкся, проверив, что происходит на экранах. Но почти сразу снова повернулся ко мне.

— Что она пообещала тебе за это? Не думаю, что ты бы стала выполнять её приказы ради высоких идейных целей, которые их организация озвучивает своим сподвижникам, — заметил он.

— Я изначально не желала с ними сотрудничать, — призналась я. — И осваивать дар не хотела. Не верила им. Тогда Рис предложил сделку: я учусь, принимаю свои способности, выполняю данные мне три задания, и тогда они меня отпускают на все четыре стороны, обеспечив при этом деньгами и жильём на любой выбранной планете Союза. Я согласилась. Найти Микаэля — моё третье задание. Джен обещала, что когда приведу ей мальчика, она отпустит и меня и Лёшу. Но… — я замялась, правда, всё равно смолчать не смогла, — Джен говорила, что мальчик — её племянник. Что его мать — её двоюродная сестра.

— Тебе интересно, как меня угораздило связаться с этой семейкой? — искривив губы в ироничной ухмылке, спросил Гай. — По глупости и наивности, Саш. Мне тогда едва двадцать стукнуло. Но давай не будем об этом. Позже. Может быть. Скажи лучше, какую роль во всём этом играет Рис? Он знал?

— Нет, — ответила, отрицательно мотнув ГОЛОВОЙ. — Джен запретила мне говорить ему о сути и даже о самом этом задании. Но когда он узнал, что эта жуткая женщина шантажирует меня жизнью брата, то вступился за Лёшу. И мне кажется, Дарис чувствует, что моё задание как-то связано с тобой. Он даже пообещал мне в случае чего помочь Лёше выбраться.

— То есть ты хочешь сказать, что в данном вопросе Рис на нашей стороне? — уточнил Алишер.

— Не знаю, — ответила я, тяжело вздохнув. — Я уже ничего не знаю. Кому можно верить, а кому нет.

— Но мне ты рассказала правду, даже несмотря на риск, — спокойно проговорил он, чуть склонив голову на бок.

Гай теперь даже смотреть на меня начал как-то иначе, словно видел совсем с другой стороны. Словно воспринимал не как девушку, подругу, или просто землянку, а как ту, кто ради него рискнула многим.

И тут поверх мельтешащих списков на одном из экранов всплыло новое окно. А на нём красовалась большая цветная фотография светловолосого мальчика, очень похожего на Риса. И только большие тёмно-серые, почти чёрные глаза ясно говорили о том, чей именно перед нами сын.

Мальчик оказался очень симпатичным, но вот в его упрямом решительном взгляде отражалась грусть. Он не улыбался, и выглядел даже немного старше своих лет. На нём была цветастая футболка, явно выгоревшая на солнце или, может, просто изрядно застиранная. Его руки показались мне какими-то даже слишком тонкими, худыми, а плечики — угловатыми. Непослушные волосы явно требовали стрижки, а чёлка лезла ему в глаза.

И всё же он мне понравился. Даже очень. Я смотрела на этого Микаэля и ощущала, как на душе становится тепло. Не знаю почему, но чувствовала странное родство с ним. И вдруг окончательно осознала, что поступила правильно, рассказав обо всём Гаю. Нет, ни к какой Джен этот парнишка попасть не должен. Ни в коем случае.

Алишер смотрел на сына так пристально, так жадно, что казалось, старается отпечатать в памяти каждую делать его образа. Он так и стоял, опершись руками на стол, и мне даже показалось, что совсем забыл о моём присутствии.

Рядом с фотографией имелся текст, содержащий личные данные мальчика. Шрифт был мелким, и чтобы прочитать хоть что-то, мне пришлось подняться. Тогда-то Гай и бросил на меня короткий взгляд, а после приказал, снова обращаясь к Марку:

— Давай коротко всё, что удалось на данный момент выяснить.

Спустя секунду перед нами справа от экранов появился голографический мужчина крайне чопорного вида, поклонился и только потом заговорил.

— Имя — Михаил Сергеевич Вяткин. По земному летоисчислению 9 лет, — начал Марк лишённым эмоций голосом. — В возрасте шести месяцев был усыновлён Анной Петровной и Сергеем Семёновичем Вяткиными. Отклонений в развитии нет. Обучается в третьем классе общеобразовательной школы.

И тут с другой стороны от экранов появилась ухмыляющаяся Катя. Она бросила в сторону Марка недовольный взгляд, фыркнула и, переплетя руки перед грудью, вдруг выдала:

— В утиль этого тугодума.

Гай удивлено моргнул, глядя на неё, как на нечто невозможное. Я же, видя его реакцию, только улыбнулась и решила пояснить:

— Знакомься, это Катя. И она не совсем обычный образ галути. В общем… я так и не поняла, что она такое. Но, кажется, сейчас ей есть, что сказать.

— Конечно, есть. — ухмыльнулась полупрозрачная девушка. — У приёмных родителей Микаэля вместе с ним семеро детей. Трое из них — родные. Остальные — усыновлённые. Живут они все на пособие, значит особенно не шикуют. Судя по документам, в квартире у них четыре комнаты. То есть, полагаю, что живут они тесновато. Если дадите больше времени, я ещё чего-нибудь о нём сообщу.

— В социальных сетях не зарегистрирован, в общественных мероприятиях не участвовал, — всё тем же ровным тоном дополнил Марк. — Показатели знаний — отличные. Входит в число лиц, посещающих занятия по единоборству «карате».

— Адрес школы, расписание уроков, расписание дополнительных занятий, — распорядился Алишер, обращаясь к своему помощнику.

Потом повернулся к моей искусственной сестре, а на его губах расцвела странная, поистине непонятная улыбка. Он осмотрел её с ног до головы, оценил позу, насмешливо- самодовольное выражение лица, и только потом заговорил:

— Значит, Катя?

— Именно, — ответила она.

Гай хмыкнул, бросил на меня чуть удивлённый взгляд, и снова обратил взор к голографической девушке.

— А я всё думал, почему Сержар вручил этот галути именно мне? — загадочным тоном проговорил он. — Да ещё так настаивал, от денег наотрез отказался. Заверял, что это опытный экземпляр, но ему бы не хотелось, чтобы такие модели производили серийно. Просил отдать хорошему человеку… как подарок.

— Сержар — великий изобретатель, — ответила странно посерьёзневшая Катя, чьё лицо приняло совершенно непривычное строгое выражение. — Но он прав: это его изобретение не должно увидеть свет. По-хорошему, лейд Эргай, ему стоило уничтожить и этот галути. Но он не смог. Стёр все свои записи, касающиеся этого эксперимента. Удалил так, что восстановить невозможно. Сейчас о его работе знает только он сам… и теперь вы.