Больше ничего особенно важного в этот вечер сказано не было. А когда я начала зевать, Гай настойчиво порекомендовал мне отправляться в постель.

— Ты… пойдёшь со мной? — спросила, отчего-то смутившись этого вопроса. Всё же секс и совместный сон — это несколько разные вещи. И было вполне вероятно, что спать со мной Гай просто не рискнёт.

— Нет. Дел много, — сказал он, бросив короткий взгляд на кресло, где я уже почти заснула. — У меня пока недостаточно данных, чтобы составить чёткий план. Но начать действовать придётся уже завтра. Потому, Сандра, я пока останусь здесь. Подумаю. Свяжусь кое с кем. А ты ложись.

Ответ был исчерпывающим и вполне понятным. Логичным, но в этот момент у меня почти не получалось думать логически. В голове включилась глупая, чисто женская обида на себя, мир, обстоятельства. Ведь, судя по всему, делить со мной сон Алишер Эргай был не готов. Но и настаивать я не имела права.

— Ладно, — проговорила, постаравшись изобразить спокойную улыбку. — Спокойной ночи.

И ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Он не ответил, не обернулся и, казалось, вообще не заметил моего ухода. Снова замер перед голографическими экранами, внимательно изучая всплывающую на них информацию. Ему явно было не до меня.

Дойдя до спальни, которую сейчас окутывал приятный полумрак, я окинула широкую кровать тоскливым взглядом. Занимать постель Гая. когда он не желает меня там видеть, показалось неправильным. Потому, умывшись, я просто взяла с кровати подушку, одно из двух лежащих там одеял и отправилась в гостиную.

Хотя это место сложно было назвать отдельной комнатой — скорее, широким коридором перед входом в кухню. Здесь у окна стоял довольно удобный на вид диван, на котором я и устроилась. Спать на самом деле хотелось, но ещё сильнее я мечтала прижаться к тёплому мужскому телу, ощутить на себе руки Алишера, уснуть в его объятиях. Да, мне следовало думать не об этом, а о Лёше, о Микаэле, о Рисе, в конце концов. О собственном будущем, которое даже сейчас казалось совершенно неопределённым. Но я, как истинная женщина, думала о мужчине… который, судя по всему, не особенно-то мной увлечён.

А меня вот, кажется, наоборот угораздило увлечься Гаем не на шутку. Я теперь точно не могла считать его просто другом — Алишер был для меня кем-то нужным, своим. Рядом с ним я становилась слишком открытой, раскрепощённой — слишком настоящей. Вела себя так, как не смогла бы ни с кем другим. Но что самое странное, стоило ему меня коснуться, и способность мыслить отключалась полностью, оставляя вместо себя дикую симфонию из эмоций. Удивительно, но всё то. что так старательно пытался вызвать во мне Рис, с Гаем активировалось само собой.

Дарис говорил, что я влюблена? Теперь уже сложно с этим не согласиться. Да, влюблена. Но это именно влюблённость — яркая, сильная симпатия, приправленная желанием спрятаться за сильного мужчину. Ну и внешне мне Алишер очень даже нравился, и заниматься с ним сексом оказалось умопомрачительно круто.

Но влюблённость — это не любовь. Можно даже сказать, что это два разных явления, которые сложно спутать. Влюблённость — чувство потребительское, эгоистичное. Оно горит, заставляет плавиться разум, убивает здравый смысл. Оно способно заставить воспарить под небесами, а иногда даже убить. Но при этом каждый из влюблённых думает лишь о себе, о своих эмоциях, о том, как бы возвысить самого себя, выделиться, ловя восхищение в глазах своей пары.

По (ути, влюблённость — это соломенный домик. Дерево без корней. Колосс, стоящий на глиняных ногах. Часто она угасает сама. Теряется новизна, пропадает интерес, блекнут краски, гаснет огонь желания. Уходит страсть, и наступает понимание, что всё это было лишь вспышкой. Дом рушится под первым порывом ветра. Дерево падает, так и не успев вырасти.

Но если люди на самом деле важны друг для друга, если между ними есть крепкая эмоциональная связь, если они искренне ценят друг друга, тогда из влюбленности рождается любовь. Соломенный домик обносится всё более крепкими стенами, дерево крепнет, прорастая корнями далеко вглубь. И между людьми расцветают настоящие чувства. Они не такие яркие, как у влюблённости, они не сияют, подобно бриллиантам, они не выставляются на всеобщее обозрение, будто на витрину магазина. Они не на виду — они внутри. Это связь двух душ, двух энергий, двух жизней. Их нельзя увидеть, но глядя на истинно любящих — можно почувствовать. Такие пары словно светятся общим светом, и в нём очень приятно греться.

Размышляя на столь странную тему, и засыпая под эти мысли на диване в коридоре, я была уверена, что испытываю к Гаю именно влюблённость — чувство сильное, яркое, но недолговечное. Мне было сложно представить нас настоящей парой. Да и какая я ему пара? Девочка-диверсантка с Земли и лорд из рода Эргай? Даже смешно.

Но проснувшись утром и почувствовав на себе его руки, ощутив себя прижатой к его телу, я испытала настоящий восторг. А увидев Алишера мирно спящим рядом, едва не задохнулась от переполняющей меня нежности. Я просто лежала и смотрела на него, не в силах отвернуться или даже пошевелиться. Его светлые волосы, не стянутые в хвост, разметались по подушке, делая образ непривычно мягким. Глаза оказались закрыты, губы чуть заметно улыбались. И эта улыбка была такой чистой, искренней, тёплой, что я боялась шелохнуться, лишь бы не спугнуть её.

В груди разливалось щемящее тепло. Оно скручивало покрепче любых других чувств и эмоций, порабощало, подчиняло, не давало дышать. И всё, что я смогла сделать — это закрыть глаза и постараться понять, что же со мной происходит.

Вот только логического объяснения этому не было — не нашли его учёные. Не придумали. Но стараясь разложить по полочкам собственные эмоции, я вдруг осознала одну простую истину: кажется, у дерева моих чувств к Алишеру начали проклёвываться крепкие корни.

На этой мысли я благополучно отключилась.

Второй раз проснулась от ощущения лёгкого поцелуя на губах. Хотя нет, чувствуя это мягкое прикосновение, я ещё продолжала спать, а вот когда обнимающие меня руки пропали, в душе появилось чувство потери, и глаза открылись сами собой.

— Али, — позвала я, садясь на постели и стараясь сбросить себя остатки сна.

— Поваляйся ещё, Саш, — проговорил он, присаживаясь рядом и укладывая меня обратно на подушку. — У тебя есть ещё минут тридцать. Потом всё же придётся вставать. День предстоит сложный.

Но от одной мысли, что останусь в этой постели без него, вся сонливость слетела с меня окончательно. Я быстро осмотрелась, определила, что сплю в большой кровати в спальне, и снова поймала взгляд Гая.

— Ты принёс меня сюда? — глупый вопрос. Хотя кто знает, вдруг я начала страдать лунатизмом?

— Да, — спокойно ответил он, явно не собираясь оправдываться или как-то объяснять свой поступок.

— Почему? — всё же не смогла сдержать язык за зубами.

А вместо ответа получила мягкую улыбку. Он погладил меня по скуле, заправил мне за ухо мешающую длинную чёлку и всё-таки поднялся с постели.