чистил зубы. Мне нужна зубная щетка. Сможешь принести?

– Конечно.

– Я никогда не умел довольствоваться тем, что имею. Мне вечно чего-то не хватало. Когда я был подростком, мне не хватало девушек. Когда я был бедным студентом – денег. Когда я стал богатым, отошедшим от дел суперчуваком – духовности. Теперь я на полпути к тому, чтобы стать монахом, не хватает зубной щетки, и я не могу думать ни о чем другом. Похоже, буддизм мне не осилить.

Элис засмеялась.

– Не помню, чтобы ты чего-то не мог осилить.

– Да, это новое ощущение. Я-то думал, что усвоил материал, но здесь все не так, как учили в университете. Во-первых, в храме говорят по-японски, поэтому я по большей части ничего не понимаю. Хотел поискать другой, где общаются по-английски, только выбросил телефон в реку. Представляешь, несколько недель не заходил в интернет.

– Да ладно! Ну и как? – оживилась Элис.

– На самом деле весьма приятно.

– Ну еще бы.

Они улыбнулись, удовлетворенные встречей.

– Знаешь что? Просто будь довольна тем, кто ты есть. Ради меня. Кстати, как твой новый парень, Гровер?

– Он классный. – Элис улыбнулась. – Правда, склонен к критике. И порой – к самолюбованию. Слова «персональный бренд» вслух не произносит, но наверняка думает.

– Добрый?

– Пожалуй. Он же специалист по этике, ему полагается быть добрым. В какой-то мере. Правда, иногда бывает чересчур понимающим. Например, вечером, когда ты ушел…

Элис поведала, как Питтипэт напала на Гровера и выгнала из квартиры. Она старалась представить историю в смешном свете, но Билл расстроился.

– Я причинил столько страданий, – сокрушенно произнес он.

«Он сейчас заплачет», – с удивлением подумала Элис и оказалась права. На Билла больно было смотреть. Она и представить не могла, что брат так корит себя за содеянное.

– Ну не надо так. Никто не хочет смотреть на плачущего монаха.

Билл лишь покачал головой и взглянул на проплывающее облако.

– Наверное, она меня ненавидит.

– Вовсе нет, – с жаром произнесла Элис. – Никто тебя не ненавидит. Слушай, а мне-то что делать? Поделись мудростью.

– Ладно, – сказал Билл. – Чего ты хочешь?

– Сдать тест.

– Нет, ты хочешь не этого. Чего ты хочешь на самом деле?

– Стать врачом.

Но и этот ответ его не удовлетворил.

– Чего ты хочешь, Элис?

– Чтобы мама меня любила.

На сей раз ответ оказался верным.

– Она тебя любила.

– Нет, не любила.

– Да, Элис, любила. И до сих пор любит.

– Возможно, это правда, – сказала Элис. – Наверное, на самом деле я хочу поверить, что это правда.

Город начал немного остывать от дневной жары. В парке летали светлячки – на улицах их не увидишь. Элис почувствовала, что ей представляется удачная возможность попросить Билла об одолжении.

– Кстати, я как-то спрашивала у тебя пароль от маминой электронной почты…

– Брось, Элис.

– Разве тебе не любопытно, что там? Вдруг у нее была какая-нибудь тайна? Например, любовник-итальянец? Неужели не интересно?

Билл рассмеялся идее про любовника-итальянца, но быстро посерьезнел.

– Мама была непростой женщиной. Понимаю, ты не сдашься, только поверь – тебе не добраться до центра лабиринта. Примирись с этим. Кроме того, как я уже сто раз говорил, даже если бы захотел заполучить пароль от…

– То есть ты мог бы, но…

– …это не та услуга, которую стоит оказывать. Я дорожу своей репутацией.

Элис догадалась, что брат понятия не имеет, во что превратилась его репутация за последние несколько недель, и решила не нагнетать. Они еще немного посидели в парке, наблюдая за светлячками, потом обнялись, и Билл вернулся в монастырь.

Гровер остановился на середине предложения, поскольку забыл, написал уже подлежащее и сказуемое или только стремится к ним, но прежде чем успел определиться, зазвонил телефон.

– Ты что сейчас делаешь?

Это оказалась Элис, звонила из какого-то шумного места.

– Пишу.

– Хочешь выпить?

Гровер хотел. Двадцать минут спустя он встретился с Элис в «Проблейз», том самом шумном месте, которое оказалось еще более шумным. За выходные Элис загорела и посвежела.

– Привет. – Гровер поцеловал ее.

– Привет, – сказала она. – Хочу тебя кое с кем познакомить. Гровер, это моя соседка Рокси. Рокси, это Гровер.

Широко улыбаясь, Рокси протянула руку.

– Очень рада знакомству.

Они выпили, но только по бокалу. Потом Элис вернулась к работе. Она занималась до позднего вечера и весь следующий день, сделав лишь один короткий перерыв, чтобы принести брату зубную щетку.

Глава 8

Всегдаландия

– Уже иду.

– Слушай, ты всегда так говоришь, а потом…

– Иду!

Рокси никуда не шла. Она стояла в кухне, прислонившись к голубому дереву, донельзя довольная собой, и размышляла над подписью к фотографии в инстаграме.

«Джейн Остен как-то написала: “Женщина двадцати семи лет не может даже надеяться на то, что сможет испытать сама или внушить кому-нибудь трепетные чувства”[47]. Как же так вышло, что этой знойной красотке сегодня исполняется двадцать восемь????». Рокси нажала кнопку «отправить», и фотография, где она позирует в фиолетовом купальнике на надувном ките, вместе с подписью отправилась в инстаграм и немедленно принялась собирать лайки.

Знаете, как выглядела Рокси в тот момент? Уверенной – в выборе купальника, в освещении, в качестве фотошопа, в подлинности цитаты, найденной в интернете, в правильности написания имени Джейн Остен, и в том, что никто не в курсе, что сегодня – ее тридцать пятый день рождения.

– Ну вот, готово. Уже ухожу.

– Точно?

Элис ждала, когда Рокси уйдет. Она зализала раны после провальных четырехсот восьмидесяти восьми баллов, но сегодня телефон сообщил: «ДОБРОЕ УТРО. ДО ТЕСТА ОСТАЛОСЬ 27 ДНЕЙ», и ей было известно, что она будет делать все эти двадцать семь дней: заниматься, заниматься и заниматься, совсем как перед выступлением в Карнеги-холле. Выявить трудные части и повторять, пока они не перестанут казаться трудными. Самое слабое место – тема «Химические и физические основы биологических процессов»: значит, именно она станет пищей для ума на сегодня и завтра, и к концу недели Элис начнет ее понимать. Старый проверенный фокус.

Однако для выполнения плана требовалась тишина. В «Пекарню» уже не хочется. Так бывает: в каком-то месте хорошо работается, и ты можешь находиться там часами, но потом начинаешь слышать чужие разговоры, смотреть в окно, съедать второй маффин с черникой. А маффины там не самые лучшие. «Пекарня» – старое заведение со старым рецептом маффинов, из тех времен, когда люди еще не знали, что можно испечь гораздо более вкусные.

Кроме того, Элис дошла до той стадии, когда полученные знания необходимо повторять вслух, чтобы закрепить в голове, а в людном кафе это совершенно невозможно. У Гровера тоже неудобно.