тейлористом, как не был он «технократом» в вебленовском смысле. Но надо признать, он оказался, как и Веблен, утопистом. На обсуждении доклада Богданова «Общественнонаучное значение новейших тенденций естествознания» в Социалистической академии (1923) В. Базаров отметил «глубокий антагонизм между технически рациональными и финансово-прибыльными приемами организации промышленности»[466]. Это – почти дословная формулировка вебленовской дихотомии «мира бизнеса» и «мира индустрии». Веблен рассчитывал преодолеть ее на путях технократии, но столкнулся с «коммерческой преданностью» американских инженеров «капитанам финансов». Богданов не проповедовал, а прогнозировал возвышение «организаторской, главным образом, инженерской» интеллигенции до новой формы существования буржуазии как господствующего класса в рамках «национально-государственного капитализма». По мнению тектолога, такое развитие событий после мировой войны открывает переходный период, нужный пролетариату для выработки собственной «культурной линии» и овладения точным научно-техническим знанием, «которым владеют пока только интеллигенты-организаторы»[467]. Лишь после этого пролетариат сможет выступить организатором нового социалистического общества, тогда как в послереволюционной России он поневоле выполняет «роль зауряд-бюрократии».

Упомянутый доклад Богданова из-за его ареста ГПУ не был опубликован и увидел свет лишь в XXI веке, а в конце XX века было впервые напечатано последнее социологическое произведение Богданова – тезисы «Линии культуры XIX и XX века» (1928). В них Богданов уже фиксирует утопичность марксистского учения об «исторической миссии» индустриального пролетариата, хотя не хочет в этом признаться.

Дебатируя в молодости с С. Булгаковым, обвинившим марксизм в фаталистическом детерминизме, Богданов отметил: «…марксизм говорит: если успеют сложиться достаточные общественные силы, то общество преобразуется таким-то способом; если же нет, то оно деградирует»[468]. В заключительной главе «Тектологии», Богданов от общей постановки вопроса о «редуктивном развитии» переходит к вопросам о судьбе «новейшей буржуазии» и судьбе современного общества в целом, зависящей «от соотношения прогрессивного и регрессивного моментов в развитии его низов». В социологических докладах и тезисах 1920-х Богданов пытался ответить на эти вопросы. Эти ответы можно резюмировать следующим образом.

Возрастание роли технической интеллигенции компенсирует редуктивное развитие производственных функций буржуазии, избавляя от ее «гипертрофии рантьерства». Но необходимо различать две социальные группы технической интеллигенции и их культурные линии. Первая группа – инженерно-научная интеллигенция – воплощает «линию техницизма» с тенденциями к политической демократии, пацифизму и вовлечению рабочего класса в «прогрессивное буржуазное жизнестроительство»[469].

Вторая группа – «нормативно-государственная» интеллигенция – базируется на разбухшем госаппарате с включенным в него милитаристским комплексом. Ее линия – жесткое идеологическое доктринерство, блага «твердого руководства и дисциплины», уклон в диктатуру вплоть до фашистской и «прямой антипацифизм по отношению к Гражданской войне»[470].

Достаточные общественные силы для преодоления капитализма не сложились. Пролетариат так и не выработал собственных культурных линий и подчинился двум различным «культурным линиям новейшего капитализма».

Верхние, «окультуренные» слои пролетариата тяготеют к линии «буржуазно-интеллигентского техницизма» – приобщение рабочих к «общей» культуре, повышение их квалификации и заработка, их годности для технически усложняющегося производства.

К линии «норматизма» тяготеют «широкие неквалифицированные слои пролетариата, слабо затронутые научным техницизмом, но сильно чувствующие потребность в твердом руководстве, в простых ясных и боевых доктринах, дающих выход стихийной революционности»[471].

Ранее указывалось, что учебники Богданова являлись авторитетным источником по политэкономии для И. Сталина, повлияв на его представления о капитализме и социализме. Выводы этих учебников о том, что предпринимательская буржуазия стимулирует рост квалифицированного слоя обладателей специализированных знаний, в теоретических работах революционера Сталина, заострявшего классовый антагонизм буржуазии и пролетариата, не отразились. Но Сталин-диктатор, проводник, говоря терминами Богданова, культурной линии самого жесткого «норматизма» в рабочем движении, принял меры не только по наращиванию госаппарата с включенным в него милитаристским и полицейско-карательным комплексами, но и по формированию режимопослушной технократии – новой группы обладателей специализированных знаний. Этот процесс включал как подчинение и подавление старой технической интеллигенции (вплоть до прямого устранения репрессиями), так и спешное создание новой технической интеллигенции через систему образования и кадровое «выдвиженчество».

Индустриальный пролетариат не состоялся как класс-«всеорганизатор». Но вопреки ожиданиям Богданова и Веблена, и техническая интеллигенция не состоялась как «класс для себя». Хотя наиболее известный из последователей Веблена во второй половине ХХ века К. Гэлбрейт утверждал, что реальная власть в «смешанной экономике» перешла к крупнокорпоративной «техноструктуре» – многочисленной группе людей, обладающих специализированными знаниями и способностями, от топ-менеджеров до массы «белых» и «синих» воротничков[472]. Однако если что-то похожее и было, идентифицировали себя «техноструктурные» слои не с единым классом, а лишь с различными частями «среднего класса».

Но идентификация со «средним классом» происходила не через особую роль в технически все более усложняющемся производстве, как полагал Веблен для инженерно-технических специалистов, Богданов – для индустриального пролетариата и технической интеллигенции, а через интеграцию в «общество массового потребления». Это подчеркивал в самом конце ХХ века, например, один из самых известных и влиятельных теоретиков «научного менеджмента» П. Друкер (Дракер). Он утверждал, что считается, будто современный мир преобразовали Дарвин, Маркс и Фрейд. «По справедливости, Маркса в этом ряду следует заменить на Тейлора», так как именно благодаря тейлоризму в развитых западных странах состоялось превращение пролетариев в средний класс, т. е. внедрение системы Тейлора привело к такому росту производительности промышленного труда, который обеспечил общество массового потребления[473].

Государственно-нормативный «социализм в одной стране» одолел во Второй мировой войне монструозное воплощение «нормативно-государственной», фашистской культурной линии капитализма. Но потерпел поражение в соревновании с капитализмом, трансформированным культурной линией «буржуазно-интеллигентского техницизма» (в экономической теории и политике это линия кейнсианства, североамериканского институционализма, европейской социал-демократии). Однако нельзя сказать, что эта культурная линия, ставшая источником для различных технократических и «техноструктурных» концепций в социологии, победила. Она отступила перед неолиберализмом и неоконсерватизмом, сумевшими навязать обществу рыночный фундаментализм, гонку финансовых спекуляций, потребительство[474] и др.

Характерология Богданова

В последнее прижизненное издание «Тектологии» А. А. Богданов не стал включать раздел «Гедонический подбор» как слишком сжатое изложение слишком обширной темы, намереваясь исследовать ее более обстоятельно. Смерть оборвала реализацию этого замысла, объединявшего университетскую специальность Богданова и начатую систематическую переработку с организационной точки зрения основных начал психологии с учетом фрейдизма. Но богатый материал для «генетического познания психических явлений» Богданов систематизировал уже в «Эмпириомонизме», в главе «Психический подбор» (1905), где фактически изложен оригинальный вариант характерологии[475] – классификации типов личностей. Обратимся к ней.

Гедонический подбор – это прогрессивный подбор психических комплексов, протекающий в виде чувственного тона (окраска удовольствия – страдания). Типы душевной организации формируются под воздействием 1) количества (богатства, разнообразия) впечатлений, 2) направления психического подбора (положительный или отрицательный знак в окраске переживаний – аффекционал) и 3) интенсивности переживаний в отдельные моменты. Если при богатстве и интенсивности материала подбора – глубине и полноте восприятия окружающего мира