иногда оставляя после себя горький привкус. Я это понимала, но всегда сожалела. Найдется не так много людей, готовых добиваться результатов для другого человека, и прошло некоторое время, прежде чем Франклин ощутил схожее удовлетворение от дружбы с Гарри Гопкинсом.

С 1934 по 1936 год нас в основном беспокоили такие личные проблемы, как эта. На самом деле к кампании 1936 года мы подошли с чувством, что страна встает на ноги. Официально я не работала над этой кампанией, хотя посещала штаб-квартиру и сопровождала Франклина в некоторых поездках. По правде говоря, я никогда не считала признаком хорошего тона выходить в люди и агитировать их проголосовать за моего мужа, поэтому ни в одной из кампаний не принимала особого участия с политической стороны, если меня специально не просили об этом.

Когда в ночь выборов пришли результаты, оказалось, что штаты Мэн и Вермонт все еще выступают за республиканцев. «Я знал, что должен был поехать в Мэн и Вермонт, но Джим меня не пустил», – сказал мой муж с лукавым огоньком в глазах.

На этих выборах не было неопределенности или ожидания результатов. Как обычно, мы были в Гайд-парке, где по вечерам после выборов столовая превращалась в место, больше напоминавшее мне редакцию газеты. Машины, на которые поступали новости, установили в маленькой комнате рядом со столовой. У самого Франклина были телефоны, длинные депеши передавались ему через ретрансляторы, и все высчитывали средние цифры. От меня ожидалось, что я буду проявлять интерес к результатам, но при этом находиться со свекровью в библиотеке, помогая ей развлекать гостей и не пуская их в столовую, за исключением нескольких избранных. Приходили журналисты, им подавали прохладительные напитки и закуски, и наконец, когда пришли результаты, жители деревни Гайд-парк явились к нам с факелами, чтобы поприветствовать моего мужа. Мы вышли на крыльцо и выслушали пару фраз, дрожа от холода.

Когда мы вернулись в Вашингтон в 1936 году, Франклина приняли с большим воодушевлением, и его второй срок правления начался благоприятно. Мой муж привел за собой в Конгресс демократическое большинство, и члены партии чувствовали себя настолько уверенно, что начали верить в свою вседозволенность. Это плохая установка для любой группы людей, особенно если она отвечает за гладкое управление страной, которая только что встала на ноги после Великой депрессии.

В первые годы работы в Вашингтоне одним из главных интересов Франклина было устранить неприязнь между нами и нашими латиноамериканскими соседями. После ноябрьских выборов для реализации этой стратегии он принял участие в Межамериканской конференции по поддержанию мира в Буэнос-Айресе в 1936 году. Франклина до глубины души тронул нескрываемый энтузиазм, с которым встретили его поездку, и больше всего он радовался тому, что смог показать присутствующим, как сильно желает их стране роста.

Эта и все остальные дипломатические поездки планировались на консультациях с госсекретарем Халлом и Государственным департаментом. Самнер Уэллс, опытный заместитель государственного секретаря Франклина, был не только хорошо осведомлен о положении дел в Южной Америке, но и с большим пониманием относился к тому, чего Франклин пытался добиться в странах этого региона, и искренне поддерживал политику добрососедства. Франклин считал его отличным коллегой и рассчитывал на его помощь с предоставлением подробной справочной информации. Я думаю, однако, что доброжелательность Франклина по отношению к правительствам и народам этих стран очень помогала Госдепартаменту обеспечивать эффективность нашей политики.

Домой Франклин возвращался с остановкой в Уругвае. Он всегда любил рассказывать историю о том, как его приветствовал президент этой страны. При встрече он заверил Франклина, что ему не нужно беспокоиться о своей безопасности, но поскольку самому президенту Уругвая угрожали, не стоит пугаться, если прогремят выстрелы. Но мой муж не попал в прицел. Он сел в машину и поехал осматривать окрестности, однако, рассказывая об этом событии позже, признавался, что переживал, не убьют ли его по ошибке, хотя и не был целью. К счастью, в тот день ни в кого не стреляли.

Из Уругвая они отправились в Бразилию, и Франклин снова остался очень доволен тем, какой восторг вызвал его визит. Именно там ему вручили подарки для меня, которые стали причиной многочисленных обсуждений в колонке одной газеты и на радиопередачах. По этой причине я считаю разумным рассказать здесь всю историю целиком.

Президент Варгас и его жена попросили заместителя госсекретаря Уэллса передать мне несколько подарков, зная правило, согласно которому президент Соединенных Штатов или любой другой правительственный чиновник не имеет права принимать личные подарки от иностранного правительства, находясь на своем посту. Сеньора Варгас отправила мне красивый чеканный серебряный чайный сервиз, и вместе с мужем они отправили мне большой аквамарин из своей коллекции, один из самых больших и идеальных камней в мире. Мой муж передал мне эти подарки, и они впечатлили меня до глубины души, но я поняла, что такой большой чайный сервиз можно использовать только в Белом доме или на официальном собрании. Камень хранился в моем сейфе в Белом доме.

После смерти Франклина я передала чайный сервиз в дар авианосцу «Франклин Д. Рузвельт» и надеюсь, что бразильцы были рады видеть его на корабле, когда тот приплыл к ним с визитом доброй воли вскоре после ввода в эксплуатацию.

Я отдала аквамарин Бернарду Баруху, чтобы он узнал его ценность. Я пыталась определить его стоимость, но ни один ювелир не мог назвать мне точную цифру. В то время обозреватель Дрю Пирсон объявил, что я собираюсь продать этот камень, якобы подаренный моему мужу, а не мне, и что его оценивают в 25 тысяч долларов. Я пришла в ужас при мысли, что меня могут обвинить в сокрытии от мужа того, что на самом деле принадлежало ему.

Я не хотела отдавать этот камень библиотеке Франклина Д. Рузвельта, потому что считала, что он имеет мало общего с коллекциями моего мужа. Мне хотелось использовать этот камень для помощи бразильскому народу. К счастью, я узнала, что мистер Уэллс знает все о моменте вручения этого подарка моему мужу с просьбой передать его мне, и он сказал, что бразильскому народу будет очень приятно, если камень поместят вместе с другими коллекциями Франклина в библиотеку Гайд-парка. Там он сейчас и находится.

Пока Франклин был в Южной Америке, мы с мисс Томпсон отправились в мою первую настоящую лекционную поездку. Весной я прочитала четыре лекции на Среднем Западе, и они меня не обрадовали. Это была моя первая поездка под руководством лекционного бюро W. Colston Leigh Lecture Bureau.

Эти путешествия подарили мне прекрасную возможность побывать во всевозможных местах, увидеть и познакомиться с большим количеством людей. В свободное время я всегда посещала как можно больше правительственных проектов и часто умудрялась прибыть без предварительного уведомления, так что их не успевали начистить до блеска