Когда она выглянула из окна и услышала голоса, доносившиеся из-за рододендронов, она поняла, что обстоятельства и впрямь складывались самым удачным образом. Парчовые занавески на подкладке, когда-то затенявшие свет и препятствовавшие проникновению ветра в комнату миссис Брэнд, к сожалению, приглушали бы звук. Как благовоспитанная леди, мисс Сильвер отнюдь не мечтала подслушать чью-то личную беседу. Однако, как частный детектив, она считала своим профессиональным долгом довольно часто поступать подобным образом. Она находилась очень близко от открытого окна. Ситец, хоть и покрытый мрачными узорами, едва ли создавал звуку какие-либо помехи. Голоса принадлежали миссис Флоренс Брэнд и ее сестре. Мисс Сильвер посчитала своим профессиональным долгом послушать.

Она была не единственным человеком, кто делал это. Пенни поднялась по лестнице наверх. Поскольку Элиза переехала на другую половину дома, теперь Пенни совершала вечерний обход комнат на первом этаже, чтобы убедиться, что двери и окна заперты. Она подобрала «Некоторые главы жизни пастора из Уэссекса, рассказанные им самим» с полу, куда они упали еще днем, взбила подушки и поправила кресла в гостиной, а затем направилась в музыкальную гостиную.

Феликс, конечно, забыл запереть дверь в сад. Она была широко распахнута, и теплый ветерок приносил в комнату ту необыкновенную свежесть, какой никогда не ощущаешь днем.

Она заперла дверь на щеколду и с минуту постояла, глядя на исписанные неопрятные листки, разбросанные по крышке рояля. Комната была наполнена присутствием Феликса. Как будто он стоял здесь же, позади нее. Она вышла не больше, чем за одну-две минуты до того, как мисс Сильвер выглянула из окна Инны Фелтон и обнаружила гостиную темной.

Пенни закончила свой обход. Она поднялась по ступенькам. На лестничной площадке было темно. Полоска света на дальней стороне говорила о том, что Флоренс Брэнд была у себя, и что дверь была приоткрыта, и нетрудно догадаться, почему, поскольку в эту минуту Пенни услышала голос Кэсси Ремингтон. Тетя Кэсси никогда не закрывала двери надлежащим образом. Она крепко сжимала ручку и поворачивала ее, и продолжала сжимать ее таким образом, что та проворачивалась обратно, когда она ее отпускала. Это была одна из многих мелочей, которые всегда мешали любить тетю Кэсси, как бы вы ни пытались, и это так раздражало Феликса, что он ругался на чем свет стоит.

Выключатель находился прямо рядом с дверью спальни. Он, конечно, должен был быть у лестницы, но одним из жизненных девизов Флоренс Брэнд было — «Положи это рядом со мной, и всем это будет удобно». По поводу этого выключателя в свое время кипели жаркие споры. В памяти Пенни были еще свежи воспоминания о том, как за год до начала войны Мартин Брэнд решил провести в доме электричество. Она по-прежнему вспоминала об этом не без дрожи — скандалы действительно оставляют на детях ужасные отпечатки. В конце концов, Флоренс Брэнд добилась своего. Выключатель был установлен на стене рядом с ее дверью. Он был не далее, чем в шести дюймах от полоски света, выбивавшегося через дверную щель.

Едва только Пенни потянулась к нему рукой, как услышала слабый, тоненький голосок Кэсси Ремингтон:

— Я скажу, что Феликс сделал это.

Рука Пенни так и повисла в воздухе, слегка не дотянувшись до выключателя. Казалось, она ей больше не принадлежит. Перед ее глазами была только полоска света, протянувшаяся вдоль края двери, а в ушах звенел голос Кэсси Ремингтон: «Я скажу, что Феликс сделал это». Она ничего не чувствовала и стояла почти не шевелясь, ожидая, что будет дальше.

Флоренс Брэнд издала неопределенный звук. Кэсси Ремингтон повысила голос.

— Я скажу, что это сделал он, и полиция заберет его, и затем у нас воцарятся мир и спокойствие.

На этот раз Флоренс заговорила. Ее низкий, глубокий голос прозвучал так, что можно было угадать в нем неодобрение:

— Они не поверят ни одному твоему слову.

Кэсси злобно рассмеялась.

— В это они поверят. Потому что это единственно здравое предположение. У кого еще могли быть причины убивать Хелен Эдриан, ответь мне! Не можешь, да? И никто не может. Он сходил по ней с ума, сходил с ума от ревности. Он увидел в свете фонаря желто-синий шарф, что был на ее голове, и пошел за ней вниз на террасу и столкнул ее с обрыва после того, как Сирил вернулся в дом. А потом, вне всяких сомнений, Сирил догадался, и попытался его шантажировать, и он убил его тоже.

Флоренс Брэнд сказала:

— Откуда ты знаешь?

Вновь раздался визгливый возбужденный смех.

— Я видела, как он входил в ворота.

— Когда ты это видела?

— Я выглядывала из этого окна, чтобы позвать Пенни. Она становится такой забывчивой, когда проводит время с Феликсом. Я хотела выяснить, вернется ли она, чтобы приготовить чай. Я пришла сюда и выглянула из окна. Я расскажу полиции, что видела, как Феликс вошел сюда, свернув с дороги.

— А ты видела?

— Флоренс, в самом деле, нашла что спросить! Конечно, видела.

— Он не приходил в дом до того, как сюда приехала полиция.

Кэсси Ремингтон с наслаждением проговорила:

— О, нет, он приходил. Выглянув в окно, я увидела его. Он вошел в ворота в двадцать минут пятого. Я его видела, но он не видел меня, потому что я стояла за занавеской.

Флоренс Брэнд медленно сказала:

— Он не мог здесь быть. Пенни оставила его на утесе в двадцать пять минут пятого.

— И ты ей веришь! Ради Феликса она пойдет на самую наглую ложь, и тебе это хорошо известно! К тому же, ее часы могли идти неправильно, или что-то в этом роде. И он мог пойти за ней следом и оказаться здесь сразу после того, как она пришла, разве нет? Полиция не обратит никакого внимания на показания Пенни. У них просто не будет такой возможности, это я могу тебе обещать! — она рассмеялась.

В комнате раздался звук, как если бы Флоренс Брэнд неуклюже поднялась на ноги. Пенни слышала, как она сказала:

— Лучше бы тебе быть осторожней, Кэсси. И лучше оставить это до утра. Не думаю...

— Ты никогда не думаешь, — сказала Кэсси со злостью в голосе. — У тебя мозгов недостаточно, и ты слишком вялая. Но тебе лучше сделать все, что сможешь, чтобы поддержать меня. Они, знаешь ли, забрали твое платье, и когда они обнаружат пятна крови прямо на передней...

Флоренс Брэнд сказала:

— Пятна крови... — В ее голосе послышалась растерянность. Потом она, казалось, взяла себя в руки. — В самом деле, Кэсси, не знаю, о чем ты только думаешь! Ты знаешь так же хорошо, как и я, что это пятна сока от пирога, что мы ели на ланч.

— Ты действительно так в этом уверена? Я бы на твоем месте не была так уверена.

— Ты была там и видела, как я пролила сок.

— Я? Знаешь ли, мне бы не хотелось в этом клясться.