День, начавшийся не совсем обычно, всё же обещал стать интересным.

Дым костра кажется романтичным и интригующим только жителям крупных городов или Анклавов. Он ассоциируется у них с чем-то необычным, полным древних друидских тайн, и совсем не так банален, как вонь асфальта или свежего глинопластика. Они вдыхают дым жадно, с каким-то маниакальным голодом, оторванные от реальности парой дней лесного путешествия. Вдыхают, в глубине души зная, что скоро приключение закончится, они смогут выбросить нелепую мешковатую одежду, а тяготы жизни под открытым небом останутся только на кадрах любительского видео, которое будет не стыдно показать друзьям.

Совсем иначе костер воспринимают те, чья одежда насквозь пропитана терпким и достаточно резким запахом. Чьи волосы пахнут костром, чья кожа пахнет им же. Чьи вещи, до портянок и трусов, несут букет горелых веток, древесных углей и сухой хвои, отлично согревающей замерзшего путника…

Глядя в сердцевину небольшого костра, щекочущего закопченное дно армейского котелка, Вебер размышлял, что потерялся где-то посередине. Застрял наглухо, каждое утро мечтая о том, чтобы переодеться, но вынужденный день за днем таскать камуфляжные штаны и высокие походные ботинки. Совершенно городской, почти анклавный житель. Но знающий об огне, дремучей чаще или охоте куда больше любого из окружающих его людей. Кроме немногих, пожалуй. В которые, что неудивительно, недавно попал и Митяй.

Илья сразу вычислил тех, кто не считает лес чужим или враждебным. Лесники, как один бородатые и угрюмые, нашлись и среди тайгинцев, и среди пришлых добытчиков. Умелые, умудренные, кто-то из них знал приметы, кто-то умел вычислять погоду, кто-то искать воду и еду. Мальчишку Илья, разумеется, в этот список не включил. Ровно до тех пор, пока тот, убедив пойти за собой еще пятерых безов, не вернулся к биваку с тушами двух оленей, убитых метко и без лишней жестокости. Олени, как показал самый тщательный осмотр, не были ни отравлены радиацией, ни подвержены видимым мутациям.

Трофей оценили все, от наиболее молчаливых волонтеров до самого Вэйаня, отечески похлопавшего черенка по плечу. Запасов в караване еще было предостаточно, но в походе не бывает лишней провизии, а потому на жилистую весеннюю оленину нашелся не один десяток желающих. Одну тушу одноглазый оставил для безов, вторую щедро выдал мужичью, оставшемуся дюже довольным. И еще два дня, проведенные на стационарной стоянке, мужчины ели добытое мясо, не уставая нахваливать охотничьи таланты Митяя. Паренек оказался не таким уж и тупорылым, как Веберу показалось по первости…

Стоянка, на которой отряд планировал провести двое суток, образовалась неожиданно, но весьма кстати. Во-первых, и это Вебера почти не удивило, забарахлили две машины. Стал чудовищно реветь штабной вездеход Вэйаня, а через пару часов к нему присоединился один из драндулетов геологоразведчиков. Во-вторых, что Вебера не удивляло вообще, наконец-то нашлись те, кто запросился обратно.

Заболевшие животом, стершие ноги или обыкновенно протрезвевшие, на пятый день похода люди один за другим принялись наведываться в замыкающий вездеход, вымаливая отставку. Когда таких скопилось с дюжину, Фэн приказал разбить лагерь. Через одного из своих… кажется, того величали Тахиром, правая рука Темирбаева объяснил, «кто под землей красит редиску».

Говорил на своем китайско-собачьем долго и так жарко, что понятно стало и без перевода. Тахир потом всё же дополнил, подробно разъяснив позицию официальной Тайги. Те, кто пошел по своей воле, могут катиться на все четыре. Те, кто подписал договор, тоже могут катиться, но при этом оплатят расходы на еду, вернут патроны и уж ни на какую премию рассчитывать не смогут точно.

На раздумья был дан один день. У костров шушукались, что-то обсуждали и гремели посудой, а уже следующим утром их армия похудела на одиннадцать человек, решивших вернуться. Девять мужчин, слушавших на площади речь Султана, потеряли боевой задор, наплевав на горести чужих детей. Еще один тяжко отравился ядовитой ягодой, последний подвернул ногу. Таких – неразумных и непутевых, полагал Вебер, их отряду предстоит потерять еще немало. Из плюсов исхода – сброс балласта. Из минусов – среди ушедших оказался один медик. Хоть и ветеринар, но в таком рискованном деле даже его знания были на вес золота.

Ну а в-третьих, и это Вебер предложил поднебеснику лично, экспедиция разослала во все стороны разведку. Недалеко, чтобы только прощупать дальнейший путь и не вляпаться в «карман» или логово скитальцев. Но зарисованные ориентиры и несоответствия с электронными картами должны были ощутимо облегчить их дальнейший маршрут…

Едва вода закипела, Илья приподнял крышку, без промедления засыпая в котелок горсть гороха. Закрыл мгновенно, едва выпустив в морозный воздух струйку пара, – впустую не должно было выкипеть ни стакана. Подумать только – на повозках, багажниках вездеходов и прицепах оказалось больше горючки, чем пригодной питьевой воды. Два найденных за дни похода источника фонили еще на подступах, заставляя экономить и гадать, смогут ли они вообще найти чистый родник.

Время от времени помешивая похлебку, Илья наблюдал за размеренной жизнью лагеря, подмечая каждую мелочь. Вон мужичок, укрывшись, как ему казалось, от всех, глотает припрятанную самогонку. А вон там дедок с блеском в глазах рассматривает замусоленную фотографию, бережно завернутую в целлофан. Один из младших офицеров Вэйаня устраивает разнос дозору на периметре стоянки. Старается делать это тихо, без привлечения лишнего внимания. Тахир опять носится по лагерю с камерой, тайком снимая, чем живут разбросанные по поляне биваки. А вон идет Митяй, угрюмый колючий еж, решивший сделать Вебера своим недругом…

Как оказалось, тот направлялся именно к его костерку. Заметил, что Илья его увидел и обернулся, и уверенности в походке тут же убавилось. Подошел, останавливаясь в паре шагов.

Над головами мерно раскачивались верхушки сосен. Большая часть из них полегла, когда подземные плиты пришли в движение, но некоторые устояли вопреки всему. На макушки, густея с каждой минутой, плавно наваливалась ночь, безоблачная и звездная.

– Вот. – Паренек явно смущался, но Илья хорошо знал, что и любовь, и ненависть к человеку обладают одинаково сильным притяжением. – Это твое вроде? Спасибо… – он протянул Веберу платок, которым перетягивал порез на ладони. – Выстирал… Ты не подумай, вода чистая была. Просто я омут нашел. И все замеры сделал, как надо.

– Верю, – улыбнулся Леший. – Оставь себе, если хочешь.

– Ну ладно…

– Ты присаживайся, Митяй, места хватит. – Он демонстративно подвинулся на утепленном походном коврике, который подстилал под спальник.

– Зачем?

– Сейчас каша будет готова. Поужинаем…

– Надо больно. Безы ужинают по расписанию.

– Знаю я ваше расписание, – покивал Вебер. – Пайка и котенку не хватит. Давай падай, ложка вторая у меня есть. Всё равно целый котелок не осилю…

Отчетливо, будто листал голографический журнал, он видел сражение чувств, происходящее в душе паренька. Сейчас тот был похож на звереныша, которого чья-то заботливая рука пытается выманить из норки куском сахара. Сомнения длились с минуту, после чего Митяй пожал плечами. У парня накопилось слишком много вопросов, чтобы он отказался от возможности их задать, и Илья его в этом не винил.