– Тогда позволь мне задать вопрос… Касательно ошибок.

– Хорошо, но только один, – ответил Фойерен, и мы двинулись по направлению к университетской кухмистерской.

– Как ты можешь так играючи заниматься своей… работой? Тебя же так легко узнать по изуродованной кисти! Когда я увидела твою правую руку в первый раз, я подумала, что она сплошь состоит из кожных заплаток. С помощью магии сейчас убирают подобные шрамы…

– Из всех вопросов, которые ты мне могла задать, ты выбрала этот? – усмехнулся месье Алентанс.

– Пожалуй.

– Хорошо… Мне все равно придется ответить! А отвечу я так: мы живем в век перчаток и эпоху… хитрецов. Подобно тому, как я прячу в перчатку изуродованную руку, они прячут в трости пистолеты, в кольца – яды и в целом ухищряются сотворить много чего плутовского. Они мало чего боятся, да и мне не стоит.

Не успела я напроситься на второй вопрос, как перед нами возник Лекильм. Полноватый теоретик магии передвигался быстрыми неказистыми шагами и выглядел крайне взволнованным; он догнал нас со спины, но мы были слишком увлечены разговором, чтобы тут же заметить его.

– Магический консилиум принял решение, – спешно объявил он. – Через полчаса Ее Светлость ожидает всех гостей в Малом здании.

Хитрец ответил, что мы скоро будем.

– Между прочим, вы не знаете, куда делась Кайхесши? – строго спросил Лекильм, награждая Фойерена таким недовольным взглядом, будто он знал, какую смертоносную посылку курьер доставил вчера.

– Полагаю, они с Матье Деверо гуляют по университетской оранжерее, – отозвался Фойерен.

Теоретик магии осклабился, выдавив кривую улыбку, но продолжил:

– Скажите, пусть на обратном пути зайдет ко мне за лекарствами.

После нескольких неудачных попыток одельтерские и Ядовитые маги все же нашли средство, облегчающее протекание магической абстиненции. Полностью излечиться оно не помогало, но с некоторыми внешними проявлениями справлялось.

Недовольный пуще прежнего, Лекильм повернул обратно, а мы решили, что сегодня обед откладывается: вряд ли нам хватит времени, чтобы насладиться пищей до аудиенции. Опоздание, однако, было столь же непозволительным, как и слишком ранний визит, – поэтому, пока оставалось время, Хитрец предложил прогуляться вокруг Малого здания.

– По кому же плакала скрипка? – спросила я, самовольно обнулив счет разрешенных вопросов. – Мне знакома эта мелодия. Это траурная песня страны Собердан.

– По тем, кого нашла Империя, чтобы из виноватых сделать виновными. Тех, кого легче всего поймать. Например, бедолаг из повстанческих кругов, которых обвинили в поджигательстве Ядовитых женщин и скоро казнят в угоду толпы.

– Хотела бы и я научиться так предвидеть события…

– Прогнозирования и непредвзятого взгляда уже достаточно, чтобы предчувствовать некоторые вещи, – высокопарно сказал Фойерен. – А также утренней газеты с новостью о поимке опасного преступника.

Я самоотверженно пропустила пущенную в свой адрес словесную шпильку.

– Ты будто оплакивал его казнь, – осторожно произнесла я. – Неужели ты знаком с ним, с этим обреченным на казнь преступником – и все после того, что вчера…

– Нет. Я не всемогущ, чтобы знать всех и вся.

– Но ты довольно влиятелен, правда? Ты ведь из аристократии? Твои знания и твоя речь говорят об этом. И скрипка. Лишь ученики дорогих учителей добиваются подобных результатов. Дорогих наставников не могут позволить себе простые горожане.

– Возможно, – ответил Хитрец. – А может, мой отец продал часы, чтобы купить мне инструмент, а через несколько лет я по одной только счастливой случайности поступил в консерваторию в Реторте… Или же инструмент мне купила матушка, когда в детстве мы отдыхали у моря в Астериа. Эх, безнадежная аристократия…

– Чем же она тебе не нравится?

– Мне всегда было неудобно в дорогих костюмах, – уклончиво ответил Хитрец.

– Костюмы – всего лишь антураж, следствие! Ключевым словом для аристократии будет благородство, причем… искреннее. Это внутренние стать, красота, которые чувствуешь за версту, которые нельзя просто так вырвать из человека…

– И которые не существуют? – слабо улыбнулся Фойерен и потянул на себя парадную дверь Малого здания Фье-де-ля-Майери.

* * *

Оранжерея представляла собой внушительных размеров стеклянное здание с полукруглым куполом. Приятной деталью интерьера здесь были решетки из искусно выкованного плюща, неокрашенного, но выглядевшего не траурно, а на удивление живо и нарядно – как и все остальное в теплице. Будучи лишь отдушиной для Архимага, это место не несло образовательной цели.

Матье Деверо, с рождения обладавшему тонким чутьем и болезненной восприимчивостью к запахам, хитросплетения цветочных ароматов ударили в нос так сильно, что у него тут же разболелась голова. Но чародей решил стоически перенести это испытание, хотя зачесавшиеся веки и смогли на секунду поколебать его решимость.

Кайхесши, напротив, равнодушная ко всякой флоре, послушно шагала рядом; по выражению ее лица нельзя было догадаться, каким неинтересным она находит это место, где они спрятались от всех. К счастью, собеседник ее шустро заполнял собою все недостатки их нескромного убежища.

Да, в оранжерее, если не считать сонного смотрителя, маги остались вдвоем, и это было важнее всего. И, как это часто бывает, эти двое не находили в себе сил говорить о важных для них вещах, размениваясь на темы попроще, – ведь стеснение присуще всем людям, и чародеям в том числе.

Чтобы не повисла неловкая тишина, Матье попросил Кайхесши рассказать об островах Тари Ашш.

– Улицы наши широки, но дома небольшие и округлые, – тут же начала девушка. – Они будто гнездятся друг на друге, но в то же время остаются такими… светлыми и праздничными! Правда, сейчас у нас появляется все больше и больше строений по примеру Одельтера – ампир и эклектика. Когда-то я хотела стать архитектором… я бы создавала здания только в стиле аншши-аайе! – Кайхесши засмеялась. – На Ядовитых островах мягкий, приятный климат – о да, наши предки знали, где селиться! Но места у нас не так много, и мы тяготеем к небольшим постройкам. Однако ротонды Сетша – те, что стоят в городах, – огромны! По праздникам на Островах особенно красиво; мы ценим прогресс, но два праздника обязательно отмечаем на природе: свадьбу и Середину Лета – Половину Его Пути. Мы очень близки ко всему живому – но только если оно не заперто под оранжерейным стеклом.

Когда Кайхесши рассказывала о своем доме, глаза ее радостно светились. Воистину для каждого жителя Ядовитых островов, сколько бы он ни ездил по миру и какие красоты ни видал, самой желанной землей остаются Тари Ашш. Ядовитая нация искренне любила свои земли, хотя проблем и трудностей там, как и везде, было немало. И Матье завидовал такой любви.

– Говорят, те, кто живет на островах, до ужаса старомодны и консервативны, – заявил он.