– А это вам ни о чем не говорит? – Кайхесши хотела указать на рисунок на левой половине своего лица, но тут же вспомнила про маску.

Княжна сделала беспомощное выражение лица и прикрыла рукой щеку; после чего оба чародея рассмеялись. Матье нравилось, что обычно серьезная и спокойная девушка теперь вела себя по-иному.

– Мне бы хотелось кое-что вам рассказать, – продолжила Кайхесши. – Это очень личное.

– Вы меня обяжете, – с улыбкой отозвался месье Деверо.

– Нисколько! Так вот, слушайте… Больше всего у нас на Островах не любят холод, ложь и… одельтерцев. Мы учим тех, кто младше, ненавидеть вас, потому что сами были научены этому с самого детства. И в отдельных случаях наставники достигают невероятных высот… – Она вздохнула. – Представьте, до пятнадцати лет одельтерцы представлялись мне страшными существами! С огромными клыками, по которым стекает слюна. Готовыми на все, лишь бы поглотить нас живьем.

Матье уже было рассмеялся, но тут же осекся, ибо не хотел ничем походить на тех отвратительных, скалящихся существ. Кайхесши догадалась о его мыслях и задорно улыбнулась.

– Но стоило мне узнать одельтерцев получше, и страшные рожи, которые иногда, еще с детства, являлись мне во снах, исчезли навсегда. Да-да, исчезли! И я поняла, какой была дурочкой.

– Мы все зачастую бываем такими дураками…

– Особенно когда влюблены или больны, – плутовато подмигнула ему Кайхесши.

Месье Деверо не ответил, но говорить о неловкости паузы было бы преувеличением. Чародеи проследовали вдоль трехъярусных клумб, густо усеянных небольшими красными цветочками, отдаленно напоминающими мальву, и повернули в сторону.

Они и так шли неспешно, но скоро совсем остановились. Внимание одельтерского мага привлекло забавное растеньице: хрупкие бутончики на тонких ножках, роившиеся так близко друг к другу, как имели обыкновение произрастать лишь сорняки. Но Матье огляделся по сторонам и, убедившись в том, что смотрителя рядом нет, вороватым движением сорвал один бутон.

– Разве можно? – испуганно прошептала девушка.

– Они изуверствовали надо мной во Фье-де-ля-Майери шесть долгих лет, – фыркнул одельтерец. – Знали бы вы, сколько адских мук и мучительных упражнений мне пришлось пройти, прежде чем у меня что-то начало получаться. Это самое малое, чем они могут мне отплатить.

Кайхесши прекрасно знала.

Бутон, который держал в руке Матье, обещал раскрыться тонкими белыми лепестками. Шесть из них будут похожи на стрелы; один лепесток окажется широким, размером с два пальца, и на конце раздвоится длинными витыми усиками – куда длиннее, чем сам цветок. В целом соцветие этого растения напоминало маленького звездоголового человечка, замершего во время бега.

Удостоверившись, что бутон не повредился, Матье протянул его Кайхесши.

– Это призрачная орхидея, – с ностальгией в голосе проговорил он. – Моя матушка разводила такие, и под ее опекой они росли пышным цветом. Они… сильно пахнут. Ребенком из-за них я часто ходил с красным носом. Я всегда старался как можно быстрее пробежать мимо этих злосчастных цветов.

В подтверждение своих слов Матье зажал нос рукой, подавляя подступивший чих. Он ненавидел все цветы, но разводимую вокруг них прелесть – особенно.

– Простите за откровение. И за… это, – одельтерский чародей кивнул в сторону бутона. – Раскрывшийся цветок убил бы меня. Но поверьте, это будет большое, разлапистое соцветие. Вы можете поставить орхидею в воду, и она распустится.

Кайхесши ответила, что так и сделает.

– По правде говоря, про другие растения я и не знаю. Но… такие растут на островах Тари Ашш?

– Не думаю. Я в первый раз вижу подобную красоту.

– Тогда пусть эта орхидея будет напоминанием об Одельтере, крае улыбчивых людей и упоительно красивых цветов, – неловко улыбнулся Матье.

Ядовитая чародейка протянула руку, но вовсе не для того, чтобы взять цветок. Ее нежная ручка легла поверх широкой руки одельтерца и сжала ее. А затем легко, словно перышком, провела пальцами по огрубевшей коже его руки.

В оранжерее снова установилось молчание.

Матье наклонился к Кайхесши через нераскрытый цветок и поцеловал ее. Та ответила ему, сначала чуть неуверенно, но потом все смелее и смелее. Тепло между ними стремительно нарастало, начиная уже обжигать обоих приятным пламенем – и это было отнюдь не из-за аллергии, которая началась у них одновременно из-за какого-то растения с излишне пахучей пыльцой.

* * *

Нам доложили, что разговор состоится не в кабинете Архимага, а в одной из зал Малого здания, но это не породило в наших умах никаких догадок. Однако ничто в нашем мире не совершается без мотива и цели, и при желании всему можно найти объяснение – если об этом подумать, разумеется.

Спеша на встречу с Архимагом мимо знаменитых Трех зданий Фье-де-ля-Майери, и Теаре Брюно, и Кадван Берм обратили внимание, что оградку у пруда Ее Светлости неожиданно убрали. Место это находилось раньше под влиянием чар – эдакий летний магический оазис среди холодных осенних ветров. Еще утром в пруду плавали утки, а вокруг него цвели деревья, но теперь вода заледенела, а голые безжизненные ветви густо засыпало снегом. Все приятные глазу иллюзии были уничтожены, и увиденная ноябрьская нагота смущала неискушенных гостей. Надоел ли наконец Архимагу бессмысленный обман зрения?

Хелинш Хасте, тоже заприметив изменения, подумал о том, что это могло косвенным образом относиться к решению Консилиума. Ведь часто, подчиняясь какой-то тяге, мы совершаем другие поступки в том же русле. Так и теперь, если уважаемые маги пришли к выводу избавиться от неведомых гостям иллюзий действительности, то и прочее – в том числе и несчастный пруд – могло попасть под раздачу. Ведь люди невероятно предсказуемы, – даже чародеи, даже самые властные из них.

Мы с Хитрецом поднялись на третий этаж Малого здания и то и дело сталкивались с другими делегатами из Тари Ашш. Все они были взволнованы – более неопределенностью будущего, чем новостью о решении Первой чародейки, конечно, – но старались не подавать виду.

Первый Маг Одельтера, встретившая Ядовитую делегацию в условленной зале, была одета в простое клетчатое платье из грубой ткани и походила более на ученицу, только-только прибывшую во Фье-де-ля-Майери. Чтобы ее руки не дрожали, она опиралась ими о резную спинку одного из расставленных в зале стульев. Когда все делегаты из Этидо были в сборе, чародейка поприветствовала нас жестом и начала свою речь.

– Сегодня мы собрались здесь в последний раз, – с деланой степенностью объявила она. – И вы уже знаете, по какому поводу. Консилиум и я пришли к окончательным выводам, и, какими бы тяжелыми они ни были, мне следует донести до вас их суть.

Фальшивое солнце больше не разукрашивало витражи в теплые яркие цвета, и непривычно было видеть изящную залу в естественно скудном осеннем освещении.