Можно предположить, почему северокорейское руководство в начале 1970-х решило заняться торговлей опиумом. С одной стороны, экономическое положение КНДР тогда быстро ухудшалось, заставляя активно искать иные – в том числе и нетрадиционные – способы зарабатывания валюты. С другой стороны, в Корее, по меньшей мере с начала XX века, существовала традиция производства и потребления опиума (в основном в северных провинциях). В итоге наркотические препараты стали восприниматься как возможный источник дополнительного дохода.

По поводу этических проблем, связанных с подобной деятельностью, северокорейское руководство, скорее всего, не особо беспокоилось. Люди, которые тогда управляли страной, воспринимали весь внешний мир как джунгли, где все определяется правом сильного или хитрого. Для них международные отношения были и во многом остаются «игрой с нулевой суммой» – то есть такой игрой, в которой приобретения одной стороны всегда означают потери другой. Иногда они готовы были делать определенные поблажки развивающимся странам, солидарность с которыми, пусть и ограниченная, ощущалась тогдашним северокорейским руководством. Однако если речь заходила о странах богатых и процветающих, то есть «империалистических», то в отношении них запрещенных приемов не существовало. Вдобавок северокорейские руководители были уверены, что и «империалистические» страны тоже совершенно не озабочиваются нарушениями этики и международного права в тех случаях, когда это служит их интересам.

Одним только опиумом и его производными северокорейские спецслужбы не ограничились. В 1980-е и 1990-е годы граждан КНДР неоднократно ловили и на экспорте метамфетамина, основным рынком для которого была Япония. К тому же метамфетамин на протяжении долгого времени производился в самой Северной Корее для внутреннего потребления. Последнее звучит достаточно странно, но надо помнить о том, откуда, собственно, появился метамфетамин и как он использовался в ранние периоды своей истории.

Метамфетамин был открыт в Японии еще в конце XIX века и на протяжении долгого времени, вплоть до середины 1940-х годов, воспринимался не как наркотическое вещество, а как эффективный стимулятор. В этом качестве метамфетамин вполне официально продавался в аптеках в некоторых странах. В годы Второй Мировой войны препараты на основе метамфетамина довольно широко использовались в вооруженных силах – в тех случаях, когда необходимо было обеспечить высокую работоспособность персонала (например, летчиков дальней авиации, которым приходилось проводить за штурвалами самолетов многие и многие часы). В Северной Корее метамфетамин тоже в небольших количествах производился для нужд вооруженных сил, где его предполагалось использовать в качестве сильного стимулятора.

Мировая печать активно писала об участии правительства КНДР в производстве и торговле наркотиками. Однако в 2005–2007 годах ситуация резко изменилась, и – что характерно – это изменение не привлекло особого внимания мировой печати. Дело в том, что в те годы в Северной Корее прошла массовая ликвидация опиумных плантаций. Я неоднократно слышал от своих знакомых о том, как на плантации мака, располагавшиеся недалеко от их деревень и городков, в 2005–2007 годах неожиданно пришли бульдозеры (или просто отряды солдат с лопатами) и полностью, в самом буквальном смысле слова, перекопали эти поля с их опасным урожаем. С этого момента сколь-либо активное участие северокорейского государства в торговле наркотиками прекратилось – обстоятельство, которое признается и в соответствующих официальных документах госдепартамента США (правда, мировая печать об этом пишет очень мало, если пишет вообще). Однако свертывание секретных государственных программ совпало с появлением наркотиков на внутреннем рынке. Нельзя сказать, что до этого наркотики в самой Северной Корее были совершенно неизвестны. Как уже говорилось, в северных районах страны чуть ли ни с начала XX века в небольших количествах выращивался опиумный мак, который потом использовался для производства опиума и препаратов на его основе. Парадоксальным образом в этих районах Северной Кореи с давнего времени опиум и опиумные препараты воспринимались как средства народной медицины: считалось, что опиум помогает при болезнях желудка и хронической головной боли.

Однако главная проблема была связана с выходом на внутренний рынок метамфетамина. Свертывание государственной программы производства наркотиков на экспорт привело к тому, что значительная часть персонала, ранее в ней занятого, оказалась без работы, и довольно быстро химики и прочие технические специалисты стали заниматься производством наркотиков для нужд частного сектора. Среди важнейших центров подпольного производства метамфетамина можно упомянуть Хамхын и Санвон. В обоих этих городах метамфетамин раньше производили официально в крупных масштабах.

Большую роль в распространении наркотиков в Корее в 2005–2006 годах сыграли контрабандисты, которые довольно быстро наладили связи между северокорейскими производителями и китайской организованной преступностью. В силу довольно высокой коррумпированности северокорейского полицейского аппарата и относительной малонаселенности приграничных территорий спрятать лабораторию по производству метамфетамина в Северной Корее существенно легче, чем в Китае. Тем более что северокорейские власти с самого начала относились к проблеме наркотиков куда спокойнее, чем китайские. Поэтому китайские преступные группы зачастую стали отправлять в Северную Корею на переработку необходимое сырье, а потом получать оттуда готовые наркотические препараты. Надо сказать, что подобная международная «кооперация» вызвала немалое беспокойство у китайской стороны. Хотя по политическим соображениям китайские СМИ не очень охотно пишут о проблеме северокорейских наркотиков в Китае, тема эта все-таки время от времени всплывает и в китайской печати.

Хотя значительная доля произведенных в Северной Корее наркотиков уходила на экспорт в Китай, некоторая их часть оставалась в стране, и примерно с 2005–2006 годов все большее число северокорейцев стало регулярно употреблять метамфетамин. Это вещество в Северной Корее называют «льдом», используя для этого иногда корейский («орым»), а иногда китайский («пинду») термин. При этом на первых порах метамфетамин был роскошью: его употребляли представители местной элиты. Только после 2008 года наркотики стали распространяться и среди более широких слоев населения. Метамфетамин многими по-прежнему воспринимается как мощное тонизирующее средство и даже как лекарственный препарат, у которого, впрочем, есть некие дополнительные эффекты. До сих пор в северных провинциях дозу метамфетамина могут подарить человеку на день рождения – никто не видит в этом ничего зазорного.

Около 2010 года власти осознали масштаб проблемы и развернули пропаганду, направленную на искоренение наркотиков. Однако отношение к пойманным с поличным производителям наркотиков и поныне остается достаточно нейтральным – по крайней мере, по суровым северокорейским меркам. Результатом стала метамфетаминовая эпидемия, которая в последние 15 лет охватила северные провинции страны. Как свидетельствуют иногда попадающиеся в пхеньянских вузах плакаты о вреде наркотиков, в какой-то степени она добралась и до столицы. Правда, после 2015 года количество сообщений о наркотиках снизилось, а вот сообщений о суровых наказаниях, которые постигают наркоторговцев, наоборот, стало больше. Что же, может быть, и в этой области новому северокорейскому руководству удается добиться успехов.