К тому же было еще одно важное обстоятельство, делающее теорию Мэттью Перла весьма сомнительной. Дело в том, что полной уверенности, что был перезахоронен именно прах Эдгара По, нет. За десять лет до перезахоронения надгробные камни на ряде могил, в том числе и на могиле писателя, были повернуты в противоположном направлении, на запад. Землекопы, которые вскрывали могилу, этого не знали. Они долго искали гроб По и вполне могли зайти на соседний участок, который принадлежал семье Мошеров. А кто-то из членов этой семьи вполне мог умереть от рака мозга.

Никто не обратил внимания и на отсутствие бронзовой таблички, и на то, что гроб был сделан не из дуба, а из красного дерева, и что скелет был на пять сантиметров длиннее писательского, имел хорошо сохранившиеся юношеские зубы, и что на нем был полуистлевший военный мундир.

Скорее всего, землекопы по ошибке выкопали гроб рядового Филиппа Мошера, скончавшегося в 19 лет и похороненного рядом. Его гроб, кстати, согласно документам, был сделан из красного дерева.

Еще одной необычной, но достаточно интересной стала версия о том, что причиной смерти Эдгара По был укус бешеной собаки. Исследователь, выдвинувший эту версию, в подтверждение приводит симптомы, сопутствующие болезни По и описанные в истории болезни. Отказ от воды, судороги, галлюцинации и лихорадка — классические симптомы бешенства.

Правда, в этой версии в области загадок оставалось то обстоятельство, где в большом фабричном городе По мог найти бешеную собаку, и почему бешеная собака переодела его в чужие лохмотья, завладев заодно и багажом, и вещами. Неизвестно, где конкретно По мог отыскать собаку, действующую подобным образом. Тем более, что в галлюцинациях он говорил о курятнике, а не о собачнике.

Следующей версией была черепно-мозговая травма. И вот эта версия как раз и является одной из самых правдоподобных; впрочем, забегу вперед — и эта версия никак не объясняет провала в целых пять дней.

В ней говорится о том, что смерть могла наступить от черепно-мозговой травмы в результате ограбления. То есть По ограбили, ударив по голове.

Как мы помним, последней известной информацией, подтвержденной официальными источниками, были сведения о том, что Эдгар По сел в поезд, направляясь в Филадельфию. Но до конечного пункта назначения, билет до которого он приобрел, По не доехал. То, что По все-таки зашел в вагон поезда согласно купленному билету, подтвердили провожавшие его на вокзале друзья.

Вполне вероятно, что в XIX веке поезда были так же опасны в криминальном отношении, как и сейчас. И богато одетый господин с большим багажом вполне мог вызвать повышенное внимание.

На По могли напасть в вагоне, ударить по голове, чтобы оглушить и беспрепятственно завладеть и деньгами, и вещами. Воры могли снять одежду с По — ведь его одежда была дорогой, очень хорошего качества, а затем переодеть в рваные лохмотья. После этого его могли вышвырнуть из поезда.

Удар по голове был не смертельным, и через некоторое время По мог прийти в себя. А после этого он мог идти пешком до ближайшего города, испытывая по пути всяческие лишения и страдая от последствий удара. Ближайшим же городом был именно Балтимор.

По мог решить по дороге направиться в ближайший знакомый трактир, чтобы попросить о помощи. Но не рассчитал силы и свалился на улице от мучительной слабости и истощения. Он вполне мог страдать и от частичной амнезии, вызванной черепно-мозговой травмой. К примеру, помнить название и адрес трактира, но не помнить адресов ближайших друзей.

Версия эта хороша и выглядит достаточно логичной. Она полностью объясняет пропажу денег и вещей, переодевание в чужую одежду и болезненное состояние, которое привело к смерти.

Она не объясняет только одно, самое важное обстоятельство: что именно привело По в Балтимор и в Филадельфию, что он делал в этой поездке и с какой целью отправился в нее? Что это было за дело, с помощью которого он пытался заработать денег? Почему он так спешно бросил и все свои журнально-литературные дела, и любимую женщину перед самой свадьбой, и отправился в эту поездку, которой придавал такое большое значение? Что он собирался делать в Балтиморе?

Но если подумать и найти правильный ответ на этот вопрос, то он автоматически возвращает к самому началу, к единственной, все объясняющей версии: к выборам и к «курятникам». К страшной, преступной политической коррупции, частью которой невольно стал он сам: ведь коррупцию, как это ни прискорбно, всегда создают две составляющие — преступники-коррупционеры и их жертвы.

Именно жертвой такого преступления и стал Эдгар По. Он пополнил обширный список жертв политических выборов, длинный и страшный во все века. Случайное или целенаправленное попадание в трясину, именуемую политикой, привело По к страшной и мучительной смерти. Смерти, которую никак нельзя объяснить.

Если хладнокровно рассмотреть все факты и обстоятельства, можно сделать один-единственный вывод: нет никаких сомнений в том, что Эдгар По умер насильственной смертью, что он был убит. Иначе никак не объяснить всю совокупность таких разрозненных фактов, из которых можно сделать столько различных выводов.

И нет никаких сомнений в том, что эту смерть можно назвать политическим убийством, так как единственная причина, по которой Эдгара По лишили жизни — все-таки политика, выборы. Именно это обстоятельство довлеет страшной тайной над всей историей Эдгара По — историей величия и печали, вознесения и смерти.

Влажные, сырые хлопья тумана стелились по промозглой земле. Оседая на надгробных камнях, стекали вниз, к основаниям памятников и крестов. Промозглая сырость не по-зимнему теплого января окутывала землю влажной изморозью, словно пеленой серого непролитого дождя, еще больше усиливающей мрачную атмосферу на старом кладбище.

В январе начинает рано темнеть. Вскоре густые сумерки скрыли почти полностью серую слякоть, превратив и землю, и подножия могил в одно целое. Самое старое кладбище города медленно погружалось во мрак.

Трое мужчин, спрятавшихся в развалинах старинной часовни времен еще Гражданской войны, пристально всматривались в выделяющийся просвет между несколькими могилами.

Всматривались, не отрывая взгляд, пристально. До рези в глазах. И оттого минуты этого тягостного, немилосердного ожидания отдавались в их телах напряженной дрожью.

Несмотря на теплую погоду этой зимы, несмотря на то, что вместо мороза и снега в январе были туман и промозглая сырость, они леденели так, что зуб на зуб не попадал, буквально стыли от льда до самых костяшек пальцев. И причина этого холода была только одна — страх. Жуткий, древний, выворачивающий буквально наизнанку первобытный страх. Преодолевая который, они все-таки сидели в этой засаде на кладбище.

Темнота сгустилась и стала такой плотной, что, казалось, ее можно резать ножом. Небольшой просвет между могилами, напряженную цель их ожидания, буквально завесило от посторонних взглядов, скрыло темным покровом. Теперь на кладбище ничего нельзя было разглядеть. Но мужчины не собирались уходить. В темноте было слышно их напряженное дыхание да отдаленные, глухие удары колокола кладбищенской церкви. Каждый удар отдавался в их ушах напряженным страхом, еще больше усиливающимся от покровов темноты. Так они встретили десятый, потом одиннадцатый удар колокола.