Я не собиралась отмечать этот Новый год, но все решилось само собой, когда я получила приглашение на свадьбу. Верити подобрала мне платье – плиссированное белое с такими крупными цветами, что они казались нарисованными акварелью. Она накрасила мне губы ярко-розовой помадой и даже запрыгнула со мной в такси, чтобы заехать к себе домой за парой золотисто-розовых туфель на высоком каблуке, которые идеально дополнили бы мой образ. А потом махала вслед такси, как гордая мать, и таксист нервно поглядывает на меня всю дорогу – словно я малый ребенок, спрятавшийся в теле взрослой женщины.

Я смотрю на людные улицы – еще только два часа дня, а народ с кружками пива и сигаретами уже толпится у пабов. Сегодня один из таких ясно-морозных дней, когда солнце и белое небо слепят глаза, стоит лишь взглянуть вверх, и воздух щиплет кожу во время ходьбы. Я поплотнее запахиваюсь в пальто – свое старое, с розовым искусственным мехом, – выхожу из такси и иду ко входу в театр, робко озираясь в поисках знакомых лиц. Том с Элайджей выбрали для места проведения свадьбы «Тигель» – знаменитый шеффилдский театр, известный в основном благодаря тому, что содержал при себе бильярдный клуб, но Элайджа написал мне несколькими днями раньше: «Все будет происходить на той же сцене, где блистала Мэгги Смит, уиии!» В качестве свадебного подарка я разыскала винтажный постер того шоу, где она исполняла главную роль, поместила его в рамку и отправила им домой.

Раньше я никогда не ходила на свадьбы в одиночестве – однажды меня пригласили на бракосочетание еще до моего знакомства с Гарри: молодоженам только что исполнилось по двадцать одному году, и они устраивали это в основном как бунт против родителей. Верити тоже их знала, поэтому мы пошли вместе и, как и все прочие наши друзья, рассматривали это просто как повод для массовой попойки. Потом Верити куда-то исчезла вместе со свидетелем, и в итоге мне пришлось руководить большей частью свадебной вечеринки в баре «Макарена». Затем рядом со мной всегда был Гарри, и хотя мы стали старше, все неизменно заканчивалось так же – пьянкой и танцами. Мне нравилось наблюдать за его лицом – смущенным, сосредоточенным на движениях, освещенным синим, пурпурным и зеленым. Я решила не рассказывать Элайдже с Томом о том, что случилось с Гарри, – это казалось слишком мрачным секретом, чтобы делиться им перед свадьбой. Взамен я просто извинилась, пояснив, что расскажу в другой раз, почему он не смог присутствовать.

Когда я занимаю свое место в зале, то от волнения тереблю приглашение в конверте и играю с золотой цепочкой на шее в ожидании начала церемонии. Она будет происходить на самой сцене, а мы все сидим в партере и ждем. Как раз в тот момент, когда свет начинает гаснуть, кто-то опускает сиденье рядом со мной. Я бросаю туда взгляд. В тусклом свете я могу лишь разглядеть, что это мужчина – довольно высокий, с резко очерченной линией подбородка и растрепанными волосами. Он улыбается мне в темноте.

Клятвы молодоженов эхом разносятся по театру. Том в красном клетчатом костюме, его длинные волосы – собранные сзади в низкий «конский хвост» – выглядят блестящими и чистыми, как и черные «Конверсы» на его ногах. Элайджа в элегантном сером костюме с узкими брюками, к лацкану его пиджака приколот желтый цветок. Двое лысых мужчин, похожих на регбистов, помогают подняться на сцену пожилой даме, где та целует обоих молодоженов в щеки и берет микрофон.

– Я обычно читала это Элайдже, когда он был мальчиком, – говорит она залу, откашлявшись.

– «Плюшевый Кролик», – шепчет мужчина рядом со мной.

Это читали по меньшей мере на трех свадьбах, где я была. Но сегодня впервые я вслушиваюсь в слова, в их значение.

– «Это больно?» – спросил Кролик. «Иногда, – ответила Кожаная Лошадь, потому что она всегда была правдива. – Но когда ты настоящий, ты не прочь чувствовать боль», – медленно читает женщина в микрофон слегка дрожащим голосом.

Я перевожу взгляд на мужчину в соседнем кресле. Я думала, он досадовал на банальность, когда правильно угадал, что сейчас станут читать, но сейчас вижу, как он шевелит губами, повторяя слова, и на его лице играет мягкая улыбка.

– «А ты настоящая?» – спросил Кролик. И тут же пожалел о своих словах, потому что подумал, что Кожаная Лошадь лишь улыбнется в ответ. «Один человек превратил меня в Настоящую, – сказала она. – Это случилось очень много лет назад, но если однажды ты стал Настоящим, то не можешь снова превратиться в ненастоящего. Это навсегда».

Женщина отвешивает легкий поклон, пока зал ей хлопает – и Том с Элайджей выходят вперед. Слезы моментально наворачиваются мне на глаза – я чувствую, как они текут по лицу, и рада, что здесь темно. Я роюсь в сумочке в поисках салфеток, но, очевидно, забыла их положить. Я жалею, что не надела другое платье, потому что могла бы воспользоваться хотя бы рукавом, пока всхлипываю. И тут мне на колени шлепается пачка салфеток, брошенных кем-то. Я смотрю на мужчину рядом, а тот сосредоточенно глядит вперед, внимая заключительным словам регистраторши.

– Все нормально, – шепчет он одними губами, не сводя глаз со сцены.

Когда загорается свет и мы все начинаем шаркающей походкой медленно продвигаться к выходу из зала, я улыбаюсь ему:

– Спасибо вам за салфетки.

– Не волнуйтесь, я понимаю, что выступления могут растрогать. – У него акцент уроженца северо-восточной Англии и грубая щетина на подбородке. В одной руке он держит плоский квадратный пакет, обернутый серебристо-черной бумагой, а другой берет у официанта с подноса два бокала с шампанским и протягивает один мне.

– И что вы приготовили в подарок счастливой паре? – интересуюсь я, показывая на пакет.

– Пластинку «Металлики».

Я смеюсь:

– Нет нужды спрашивать, кто из молодоженов ваш знакомый, верно?

– Конечно. Элайджа, – отвечает он с невозмутимым видом. – А Том – мой приятель по университету, мы с ним вместе тусовались на рок-концертах.

– По вам не скажешь… – Я неопределенно взмахиваю рукой, указывая на его наряд: несмотря на щетину, мужчина невероятно элегантно выглядит, его костюм тщательно выглажен, а ботинки сияют.

Он откладывает пластинку и дает мне подержать свой бокал.

– Давайте я покажу, – говорит он, вытаскивая телефон и пролистывая назад фотографии. Я высматриваю на них его девушку или парня, но никого не вижу. И откладываю это на потом. – Вот.

Это нечеткое фото: картинка, переснятая со старой бумажной фотографии. На нем Том, его волосы длиннее и жирнее, чем я когда-либо видела, в носу огромное кольцо, как у быка. Рядом с ним мужчина с высоким неоново-зеленым ирокезом, на бритой голове торчат шипы из волос.

– О Боже, это вы?! – спрашиваю я, глядя на него, а затем снова на фотографию.

– Виновен по всем пунктам.

– Это невероятно! А правда, что такую прическу нужно закреплять яичным белком?

– Да, правда. Тогда от меня пахло не так хорошо. Хотя, вероятно, на концертах это меньше всего кого-то волновало.