Первая запись в первом дневнике Натальи (от 1 января 1835 года) касается ее болезни и передает ее состояние физического недомогания. В записи отражено, что основной помехой в хозяйственных делах Натальи было вовсе не чувство стеснения или социальные запреты, связанные с ее ролью жены, матери и управительницы, а физическая неспособность выполнять тяжелые повседневные обязанности:

В «почтовых сношениях» и своих дневниках Наталья часто жалуется на болезнь и иногда вовсе не находит в себе сил писать, предоставляя Андрею объяснять, что ей нездоровится. Наталья упоминает о состоянии своего здоровья почти ежедневно, пускай лишь для того, чтобы сказать, что чувствует себя лучше, чем обычно («слава Богу»). Чаще всего Андрей и Яков упоминают Наталью в «почтовых сношениях», чтобы справиться о ее здоровье и сообщить о нем (ведь, чувствуй она себя хорошо, написала бы сама).

Возможно, Наталья, как и многие другие недооцененные женщины, жаловалась на здоровье, чтобы привлечь к себе внимание и добиться сочувствия, но стоит отметить, что в записках ее жалобы встречались не чаще, чем жалобы ее брата или Тимофея Крылова (именно последнего Андрей дразнил ипохондриком, в шутку сравнивая его с мистером Вудхаузом из романа «Эмма» Джейн Остин)[512], и при этом жалобы Натальи были не такими горестными, как сетования ее брата или Крылова. Скорее всего, Наталья действительно страдала от нескольких хронических заболеваний.

Она жалуется на регулярные мигрени, их также отмечает Андрей («У меня баба целый день валяется и с постели не встает: мигрень, говорит»)[513]. Она упоминает боли в спине, в ухе, ноге и пишет, что в целом неважно себя чувствует. Она часто не спит из‐за сильного кашля или «спазмов» и иногда не может подняться на следующий день: то ли от усталости, то ли из‐за того, что боль мешает двигаться («…сегодня во весь день не вставала бедняжка с постели: боли нигде никакой нет, только слабость очень велика»)[514]. Иногда, не поднимаясь с постели, она тем не менее находит в себе силы записать все о работе или поручениях, исполнявшихся в тот день в имении.

Здоровье Натальи всегда было для ее мужа и брата предметом беспокойства. Когда в 1831 году Наталья вернулась из поездки в Москву, Андрей волновался, что в отъезде ее здоровье ухудшилось: «Ах, как похудела моя путешественница! Ах, как она хрипит. Ах! Как она кашляет»[515]. Каждая болезнь Натальи обсуждалась подробнее, чем недуги любого другого человека (хотя здоровье всегда оставалось популярной темой для бесед). Один такой болезненный период нашел отражение в «почтовых сношениях»: записи Андрея и Якова сменяют друг друга до тех пор, пока Наталья не делает запись о своем выздоровлении. Начал эту переписку Андрей, сообщивший Якову, что «наше намерение ехать к Иконниковым не состоялось; захворала Н. И. У нее болит голова и грудь»[516]. Обеспокоенный Яков отвечает: «Крайне сожалею, что сестра нездорова; – а я был ждал, ждал». И шутливо добавляет: «Прошу уведомить, как здоровье сестры, чем сам занят и умывался ли сего дня?»[517] Андрей пишет, что, хотя болезнь Натальи и продолжается («Наталья Иван. во весь день не вставала с постели»), это не мешает ей принимать участие во всех повседневных занятиях, включая прием гостей («Мы ожидаем сегодня посещение Губачевских жителей [Иконниковых]»)[518] и работу по делам имения («Наташа занимается подробнейшим рассмотрением финансовых издержек за весь минувший год, по окончании чего довольно любопытный итог разделенный на классы будет препровожден и к тебе»)[519]. Наконец, написала и Наталья, поблагодарив брата за то, что он переживал за нее, и продолжая жаловаться на то, что плохо себя чувствует: «Я после вчерашнего путешествия чувствую себя не очень хорошо, думаю и от погоды также голова, и спина очень болит, а глаза более всего». Она также переживает, что упустила возможность навестить друзей: «…все так очень хочется после обеда съездить к Иконниковым; они очень, очень просили»[520].

Не имея возможности путешествовать, а затем и вставать с постели, Наталья продолжала принимать гостей. Через три дня после того, как она слегла, и перед тем, как собралась с силами и написала брату о своем выздоровлении, Наталья предпринимает «подробнейшее рассмотрение финансовых издержек за весь прошедший год». Хорошей иллюстрацией поведения Натальи во время приступов болезни являются те несколько следующих дней, когда она чувствовала себя хорошо, а Андрея, что для него весьма нехарактерно, свалила болезнь – именно его, а не его жену, недуг заставлял «хмуриться»: «Андрею Ивановичу, слава Богу, кажется, сегодня получше, а вчера никуда дело не годилось; весь день хмурился»[521].

В то время как здоровье Андрея тревожило его лишь время от времени и, по-видимому, он не всегда стоически переносил недомогание, Наталья несколько раз стала причиной переполоха из‐за серьезного недомогания – более серьезного, чем причины ее хронических жалоб. Один такой период начался почти незаметно. Андрей пишет Якову: «Наталья Ивановна лежит в постели в жару с самого моего к тебе отъезда. Ей хочется хорошего твоего кваску, для чего я кучера в санках и посылаю»[522]. Позднее в тот же день Наталье стало хуже, и Андрей дописывает: «Больная провела ночь очень худо: ломота в теле повсеместная и с постели не встает. Я бы у вас побывал, но за тем и дома остаюсь. Приходится Новый Год встретить крайне невесело»[523]. Яков в ответ выражает надежду, что сестра будет в силах сама прочитать его письмо: «Милая сестрица – каково твое здоровье? Дай бы, чтоб я услышал от Григорья, что ты уже, слава богу, здорова!» Но отвечает ему Андрей, наспех написавший: «Нисколько лучше нет»[524]. Две недели спустя Наталья почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы начать писать, но ее все еще мучает боль («Я тебя мысленно целую, моя нога очень болит распухла в лодыжке»)[525]. Следующее сообщение вновь было написано Андреем: