если девушка наслаждалась стуком их сердец в тишине, то Георгия безмолвие скорее угнетало.

– Почему ты меня тогда спросила про страницы? – не выдержал он.

– Что? – не поняла Вика, ожидавшая… нет, скорее надеявшаяся вовсе не на такие слова.

– Ну, тогда, на встрече.

– Я поняла, но… я же тебе уже говорила… Почему ты вдруг решил снова об этом спросить?.. Именно сейчас…

– Меня очень удивил твой вопрос… А почему ты забыла, книгу?

– Как можно сказать, почему забыла?.. – огорченно усмехнулась она. Значит, он всё-таки заметил. – Просто забыла и всё. Я не нарочно… Ты мне дашь другую?

Вика лукавила, Горенов попал в точку. Девушка вовсе не случайно, а специально оставила книгу на стуле. Вся ситуация с этим нелепым вопросом была ей неприятна, и вспоминать о ней, о маме с фамилией Гарсия лишний раз не хотелось. Совсем глупо платить за эти неизбежные воспоминания, которые будут стоять на полке и отсвечивать до тех пор, пока с оказией не переберутся в Испанию. Потому и оставила… Трусливо сбежала, стыдясь того, что книгу, подписанную Ольге и Уильяму, кто-то купит теперь лишь по невнимательности, а потом, открыв дома, огорчится, но будет уже слишком поздно. Кого-то она всё-таки подвела в тот вечер… А сейчас получается, что подвела любимого… Ладно, ладно, это же про себя, а не вслух. Пломбир моментально засох и превратился в неприятную жесткую корку, засиженную мухами.

– Люма тебе её разве не передала?

– Нет, а кто это?

Действительно, как Орлова могла отыскать эту девушку? И почему он до сих пор размышляет о Вике как об «этой девушке»? Насколько маловероятным казалось, что ему самому когда-нибудь удастся её найти? Но он очень захотел и нашёл… «Может, это судьба?» – спокойно подумалось Горенову. Для него такая мысль звучала куда менее монументально, чем для неё. Ну, судьба и судьба… В конце концов, мало ли он встречал на улицах людей, которые приходили к нему на презентации? Иногда даже Георгий их узнавал, а они его нет. И что с того?

– Надо ей позвонить… Это мой редактор, – сказал он серьезно и попытался встать, хотя это определённо противоречило Викиным желаниям.

– А ты бы хотел, чтобы я о чём тогда спросила?

Пришлось остановиться и задуматься. Легко рассуждать, почему заданные вопросы плохи, но какая тема была ему действительно интересна? О чём бы он хотел поговорить с «этой девушкой», столь пронзительно вульгарной тогда и поглощающее нежной здесь и сейчас?

– Я ещё думала спросить, о ком сложнее писать, о мужчинах или о женщинах, – призналась Вика и залезла по нему чуть выше, будто намекая изгибами своего тела на правильный ответ.

Вопрос Горенову очень понравился, но отвечать он не спешил. Это вызывало беспокойство.

– О женщинах, наверное? – продолжила подсказывать она.

– Вообще говоря, зависит от человека, – Георгий сам почувствовал, что слишком затягивает, а потому решил поразмышлять вслух, – но скорее о мужчинах. Видишь ли, есть много довольно глупых и тем не менее расхожих мнений, ставших присказками. «Краткость сестра таланта». Вовсе нет, они вообще не родственники. Есть масса прекрасных, хоть и многословных писателей. «Всё гениальное просто». Бред! Очень немногое из гениального действительно просто. «В споре рождается истина». Абсурд! В споре рождается только конфликт. Появление истины в ходе полемики – это случайность, происходящая не благодаря, а вопреки. «Талантливый человек талантлив во всём». Ахинея! «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Глупость! Что не убивает, вполне может оставить нас немощным инвалидом. В этом же ряду находится и общая точка зрения, будто женщины – сложные существа, и в них обязательно присутствует «какая-то загадка». Загадка дамы – это её прошлое плюс её подлинные желания, только и всего. Тут играет роль, что вы, барышни, слишком часто поступаете вопреки здравому смыслу. Мужчины не могут объяснить ваших поступков с позиций логики, которой привыкли руководствоваться. Однако всё названное вовсе не создаёт загадку, это создаёт проблему. А так женщины ничуть не более замысловаты. Скорее наоборот. Нами часто управляют идеи. Свои собственные или чужие… Например, почерпнутые из книг. Порой они захватывают всю жизнь человека, полностью контролируя, подчиняя его волю. А уж идеи могут быть какими угодно: и тривиальными, и очень непростыми. Именно потому я бы сказал, что писать о мужчинах сложнее. Женщину ведут по жизни инстинкт и красота. Это прекрасно! – Оратор понимал, что ходит по грани бездны, потому срочно был нужен эффектный финал. – Поверь, самое замечательное в моей судьбе то, что я, будучи мужчиной, работающим в книжной сфере, общаюсь практически только с барышнями, – сказал он и поцеловал её в ухо.

Было громко, как-то очень вызывающе, но по-детски мило. Никто из Викиных «бывших» никогда прежде не целовал её сюда. А жаль.

– Тебя послушать, мы куклы какие-то картонные… – сказала девушка, но в этих словах не слышалось недовольства. Она б ничего не имела против того, чтобы остановить это мгновение, но, как назло, никто не предлагал. Наверное, он прав, потому и Мефистофель приходит только к мужчинам…

– Вот, заметь, женщины всё время говорят «мы». И действительно, у вас есть глобальная общность целей, задач, устремлений. У мужчин же нет никаких «мы». «Мы» для нас может значить только «не женщины». Иногда так уместно сказать о компании самых близких друзей, об одноклассниках, о тех, с кем ты служил в армии или ходил в поход… Хотя какой поход без девушек, правда?.. Но «мы» на гендерном уровне не существует. Нет местоимения, объединяющего всех представителей сильного пола. У каждого своя идея. Своя! Даже если у кого-то они похожи или совпадают, мужики всё равно не становятся «мы». Напротив, это злит и разобщает ещё больше.

– А какая идея движет тобой?

Горенов ждал и опасался этого вопроса.

– Понимаешь, об этом нет смысла говорить. А может быть, и нельзя… Настоящие идеи превращаются в дела, а не в слова.

– В глаголы совершенного вида? – спросила девушка с лицом прилежной ученицы, которое не надевала уже много лет.

– Да, умница моя, – улыбнулся Георгий и снова потянулся, чтобы поцеловать. Она попыталась подставить ему ухо, но он настойчиво искал губы.

– Ты бы удивилась, если бы узнала, о чём я сейчас думаю… – произнёс Горенов загадочно. – То есть не прямо сейчас, а в эти дни, недели. Над чем я работаю в данный момент…

Сказав это, он несколько переменился в лице. Создавалось впечатление, будто удивился и он сам.

– А ты мне не расскажешь? – игриво спросила Вика.

Он покачал головой.

– А если я очень попрошу? – Она приподнялась на руках и её маленькая прекрасная грудь тоже заглянула