Маркус проклинал негодяя и призывал громы и молнии на головы всех его сообщников. Впрочем, очень скоро на них должна была обрушиться ярость Уэллингтона. Рядом с каждой фамилией значились место жительства и перечень деяний каждого предателя. Через неделю из этого списка никого не останется в живых.

После завершения миссий подобного рода Маркус неизменно испытывал горечь: ему казалось, что дьявольское коварство, завлекающее людей в свои сети, не имеет границ.

Он сплюнул на обочину дороги. Грязная история! Теперь Маркус горел желанием увидеть Кэт и удостовериться в том, что доброта и нежность не покинули этот мир. Со времени их расставания он почти не спал; его силы поддерживали надежды, зарожденные словами Кэтрин. О, как он по ней скучает! Маркус поскакал навстречу ветру еще быстрее.

Уже вечерело, но дорога была хорошо наезжена, к тому же, как известно, зрение у лошади острее, чем у всадника. Над цепью ближних холмов показалась луна, и стало немного светлее. Цоканье копыт лошадей Маркуса и Тама звонко разносилось в воздухе, настраивая седоков на долгий путь, но, обогнув очередной поворот, они вдруг заметили огни и почувствовали запах топящихся печей.

– Мы будем менять лошадей, сэр? – осведомился Там, снимая сползавшую на глаза шапку. Его лысая голова поблескивала в свете луны.

– Конечно, это было бы разумно, раз мы едем с такой скоростью. Мне бы не хотелось загнать таких отменных животных. – Маркус всем своим существом стремился в Лондон, даже не задумываясь о том, какие чувства гонят его вперед, вынуждая возвращаться в те места, которые он недавно покинул. – Правда, наши лошади очень выносливы, – прибавил Маркус. – Такое впечатление, что у них десяток ног. И в принципе, мы можем еще немного обождать.

– Как вы успели заметить, сэр, наездник из меня никудышный, – начал Там, комкая шапку. – Простите, что я вас задерживаю.

– Не нужно извиняться, Там. Вы пехотинец, а не кавалерист. – Маркус немного ослабил вожжи и поехал помедленнее. Там стоически преодолевает усталость и до сих пор находится рядом с ним, а с какой скоростью они доберутся до деревни – не столь уж важно. – С этого места мы двинемся не торопясь. Мне хочется поскорее попасть в Лондон, но это не значит, что я собираюсь угробить по пути своего лучшего сержанта.

– Я ваш единственный сержант, сэр, – поправил он Маркуса, но в свете луны было видно, что тревога на его обветренном лице уступила чувству облегчения.

– Но самый лучший из всех возможных.

Там ослабил поводья и начал покачиваться в такт движению лошади: выматывающий галоп сменился на неспешный шаг. Кобыла дышала почти так же тяжело, как и всадник, и пар от ее дыхания висел в воздухе.

– Андерсен-холл кажется отсюда весьма привлекательным, – пробормотал Там, когда их движение замедлилось. – Вы, конечно, спите и видите, как бы оказаться дома.

– Андерсен-холл не мой… – Маркус запнулся, осознав, что обуревающее его чувство действительно можно счесть тоской по родным местам. Правда, молодой человек скучал не по дому, а всего лишь по одной очаровательной леди, которую он покинул.

Когда он был вместе с Кэтрин, то испытывал радостную легкость, напоминавшую о том дне, когда его (два года назад) повысили в чине. Отпраздновав это событие толикой пива, Маркус уснул очень довольным собой в тени красивой пальмы, на белом песчаном берегу. Он был победителем. Мужчиной, заслуживающим уважения.

Таким же он становился в обществе Кэт – удачливым и достойным. И более того, она всегда была на его стороне. Он не ощущал ни малейшей угрозы! Это было непривычно для Маркуса, который жил в мире, где предательство удивляло не больше, чем очередная перемена погоды. Рядом с Кэтрин он обретал веру в лучшее будущее, утраченную, как он полагал, безвозвратно.

Там прокашлялся и сплюнул:

– Если бы мисс Миллер была моей девушкой, я бы тоже к ней рвался.

«Моей». Пожалуй, Маркус действительно испытывал чувство собственника. Однако он не имеет на Кэт никаких прав. В сущности, как это ни удивительно, несмотря на их изощренные любовные игры, он ни разу не покусился на ее девственность. Он мужественно боролся с собой и вышел победителем, по крайней мере, на этом фронте. Более того, он превратился в весьма изобретательного любовника. Успехи Маркуса произвели впечатление на него самого.

И все же отсутствие «десерта» слишком огорчало Кэтрин. Ощутив знакомый зуд в паху, который сопровождал любые воспоминания о проведенном с Кэт времени, Маркус поерзал в седле. Она, без сомнения, даже не догадывается, каково ему приходится. Перед ее чувственностью не устоит и целомудрие монаха! К счастью, разум молодого человека возобладал над его желаниями. Маркус не хотел, чтобы ребенок усложнил его жизнь, и без того запутанную из-за Кэтрин. Тем более что ни один из них не собирается связывать себя семьей…

– Тяжело быть в разлуке со своей девушкой, – убежденно продолжал Там. – Несладко вам придется, когда настанет время расстаться надолго. А ведь в ближайшее время нам предстоит вернуться в Испанию.

Это напоминание было весьма неприятным. Маркус поправил куртку и нахмурился.

Может быть, после окончания войны…

Но это произойдет так нескоро, что невозможно даже представить! Да и будет ли Кэт его ждать? Вынуждать ее тратить свою жизнь на ожидание – слишком эгоистично. Тем более что он не имеет на нее никаких прав. А сколько всего может произойти! Он может умереть или она… Маркус выбросил из головы мысли о бедах, которые могли угрожать его бесценной Кэт.

– Если, конечно, – проговорил Там, отмахиваясь от комаров, – она не поедет с нами. Доктор Уикет, несомненно, обрадуется помощнице. Любой станет работать быстрее и лучше, если ему будут помогать ее ловкие руки.

– Она никогда не бросит детей, – пробормотал Маркус, следя за приближающимися огнями. «Если только Андерсен-холл не закроется». В таком случае отъезд станет для нее выходом, но тогда им придется пожениться…

Удивительно, но мысль о женитьбе на Кэт не показалась ему такой же отталкивающей, как мысль о любом другом браке. Однако потом Маркус вспомнил о тех причинах, по которым ему следовало избегать мышеловки, расставленной церковниками.

– Я не могу этого сделать.

– Чего именно?

– Жениться на Кэт. Это будет нечестно с моей стороны.

– Но к браку можно отнестись совсем иначе…

– Мой отец вечно отсутствовал, занимаясь своими делами, – пояснил Маркус. – Он бросал меня и маму. Я не могу так же поступить с Кэт. И хотя я достаточно эгоистичен, но даже для меня это слишком.

– Борьба с Наполеоном – уважительная причина…

– Дела моего отца тоже заслуживали уважения, но все равно из-за них мы оказывались покинутыми. Это будет нехорошо по отношению к Кэтрин и нашим детям. – «Нашим детям», – еще раз повторил про себя Маркус, и в его душе разверзлась пугающая бездна.

– Из нее получится хорошая мать, – заметил Там.