– Береги себя, Маркус, – шепнула она и, убрав руки с его шеи, выскользнула за дверь. О, как же она ненавидит прощания, в особенности те, которые разрывают ее сердце!

Девушка вышла на улицу. На ее нос упала тяжелая капля, потом еще одна – на веко. Не обращая внимания на дождь, Кэтрин побежала к зданию приюта. На душе у нее было тяжело и беспросветно. Неужели настанет такое время, когда ей не будет казаться, что все вокруг вот-вот рухнет?

Хорошо бы найти хоть какой-то выход. Взять судьбу в собственные руки, сразиться с ней, как это делает Маркус. Он ловит мгновения удачи, одолевает злодеев, изменяет мир. Может быть, она найдет в себе силы последовать его примеру. «Глупые фантазии», – сказал бы Джаред. Да, но это все, что у нее есть.

Весь остаток дня у Кэтрин было плохое настроение, и она все старалась убедить себя, что так на нее действует погода: со времени отъезда Маркуса дождь лил не переставая. Но на самом деле Кэтрин очень страшила и расстраивала та масштабная операция, которую намеревался осуществить Маркус, и она ощущала себя бессильной и жалкой.

– Два джентльмена желают видеть директора, – доложил юный Элайас, появившийся на пороге ее кабинета.

Кэтрин стряхнула оцепенение и встала.

– Как они представились?

– Сэр Джон Уинстон и его сын, мистер Томас Уинстон.

Кэтрин почувствовала резь в желудке.

– Прекрасно, Элайас. – Ее ум заметался в поисках решения. Что бы на ее месте сделал директор Данн?

Прежде всего она должна их выслушать, а потом уже изложить свои соображения. Конечно же, неплохо было бы их очаровать, но роль чаровницы никогда ей не удавалась. О, если бы небеса даровали ей острый ум директора Данна и обаяние Маркуса! Похоже, в этой игре ей придется нелегко, а ведь на кону – судьба Джареда.

Нервными движениями она убрала пряди волос под чепчик, надеясь произвести хорошее впечатление.

– Ты предложил им прохладительные напитки?

– Да, мисс Миллер, я сделал все так, как вы меня и учили, но они сказали, что хотят поговорить с кем-нибудь из руководства. Поэтому я усадил их в кабинете директора Данна и пришел к вам.

– Все правильно, Элайас. Спасибо.

Собрав все свое мужество, Кэтрин направилась знакомиться с визитерами.

– Итак, теперь вам должно быть понятно, сэр Джон, – выпалила Кэтрин на одном дыхании, – что история с часами была всего лишь игрой. Часы, конечно же, предполагалось вернуть. – Сложив губы в вымученную улыбку, которая должна была сойти за обворожительную, она прибавила: – Как отец, вы не можете не понимать, какими опрометчивыми бывают поступки четырнадцатилетних мальчишек.

– Гм-м-м, – сэр Джон Уинстон потер подбородок. Он кивнул и светлые завитки волос, окружавшие его розовое, сияющее лицо, задрожали. Судя по легкой седине, почти незаметной в его вьющихся волосах, сэру Джону было уже за сорок. В отличие от своего сына, в чьих блекло-голубых глазах ясно читалось злобное удовлетворение, он выглядел на редкость добрым и немного смущенным.

Сэр Джон посмотрел на сына, застывшего у окна с безмерно скучающим видом:

– А ты что скажешь, Томас?

Томас Уинстон был так же светловолос, кудряв и розовощек, как и его отец, но, в отличие от дородного сэра Джона, он еще не достиг отцовских габаритов. И кроме того, если сэр Джон проявлял доброжелательность, то семнадцатилетний мистер Уинстон неизменно демонстрировал презрение ко всем окружающим.

– Если он вернет часы и заплатит долг, тогда, быть может, я его и прощу, – лениво произнес младший Уинстон.

С трудом подавив возмущение, Кэтрин обратилась к сэру Джону:

– Я уже объяснила, что часы остались в Рэйгейте, среди вещей, принадлежащих камердинеру вашего сына…

– Когда я в последний раз видел эти часы, – возразил Томас, презрительно вздернув губу, – они находились в руках вашего брата. То же самое я готов повторить любому полицейскому…

Сэр Джон предостерегающе поднял руку.

– Мы, конечно же, должны действовать в соответствии с законами, Томас, но давай не будем забывать, в какие передряги ты вовлекал меня, когда был в возрасте этого парня. – Он обвел глазами кабинет директора Данна. – Этому парнишке и без того нелегко, и это необходимо принять во внимание.

Впервые за минувшие полчаса Кэтрин выдохнула с облегчением.

Томас скривился, будто капризное дитя:

– Ты всегда учил меня, что долги надо отдавать.

Сэр Джон улыбнулся, обнажив неровные желтоватые зубы. «Последствия неумеренного курения», – предположила Кэтрин, поскольку сэр Джон, словно букет, благоухал запахами цветочной парфюмерии и крепкого табака.

– Да, это так, это так.

Он развел руками в белых перчатках и обратился к Кэтрин:

– Вы справедливо заметили, что ваш брат слишком молод и не знает многих принятых в обществе правил. Но все же есть общепринятые нормы, доступные пониманию самого неискушенного человека. Мальчик должен уплатить долг и вернуть часы. Кэтрин охватила паника.

– Но сумма проигрыша для нас непосильна.

Сэр Джон потер ладонью о штаны, словно низменный разговор о деньгах мог его запачкать, и повернулся к сыну:

– Сколько он задолжал, Томас?

– Пятьдесят фунтов.

Кэтрин непроизвольно открыла рот. Томас торжествовал, определенно напрашиваясь на то, чтобы его обозвали лжецом.

– Вы уверены, что правильно назвали сумму? – еле сдерживаясь, уточнила Кэтрин. – Она кажется мне… несколько неточной.

– Совершенно уверен, мисс Миллер, – заявил Томас. Обшарив глазами ее грудь, он перевел взгляд на талию и ниже, и Кэтрин почувствовала себя оскверненной.

– Да, и часы, – добавил сэр Джон. – Нельзя забывать о моих часах. Они никогда не показывали точного времени, но это – дело принципа. Оценим их, допустим, в двадцать фунтов. Я считаю, что это более чем справедливо, мисс Миллер.

С таким же успехом он мог запросить и тысячу.

– Сэр, – начала было Кэтрин, но во рту у нее пересохло. Она прокашлялась. – У меня нет таких денег.

Покачав головой, сэр Джон вздохнул.

– Что ж, я сделал все от меня зависящее. – Он обернулся к сыну. – Пойдем, Томас. Наша миссия завершена.

Томас надулся:

– Но они же не заплатили.

– Ты должен понимать, что у людей их круга не найдется сразу же необходимая сумма денег. Им нужно будет время, чтобы ее собрать. – Он одарил Кэтрин желтозубой улыбкой. – В вашем распоряжении семь дней, мисс Миллер. Затем я обращусь к правосудию.

Когда они удалились, Кэтрин уткнулась лицом в ладони и застонала. «О, если бы здесь был Маркус!» Она удивиласьтому, как быстро привыкла на него полагаться.