Олег наконец сунул книгу в мешок, догнал Мрака — тот всегдашел на пару шагов впереди.

— Я чую, ошибку одну допустили… Тарх, иди сюда! Мыдолжны вернуться в Лес.

Таргитай раскрыл рот и удивленно захлопал глазами. Мракответил без всякого удивления:

— Иногда чуешь верно, хоть и запоздало. Но лучшепоздно, чем… Кишка тонка?

— Тонка, — признался Олег печально.

Таргитай растерянно переводил взгляд с одного на другого:

— Что вы говорите?.. Подумайте! А растерзанная Зарина?Я не отступлюсь!

— А зеленоглазая берегиня, — в тон ему подсказалМрак. — А еще сколько баб встретишь? Олег, ты прав. Без коней, могучегооружия… Прем прямо в стольный град киммеров? Да мы сгинем на дальних подступах,и жаба за нами не кумкнет. Но если ты не придумал, как сделать лучше, то нераскрывай пасть вовсе! Без тебя знаем, что прем на рожон.

— Мрак, здесь мы в чужом краю, где даже зайцы иперепела лучше нас знают, как выжить. А в Лесу можем получить помощь. Сейчасведь канун Купалы?

Темные глаза Мрака остро блеснули.

— Цвет Папоротника?

— И одолень-травы.

Мрак с сомнением двинул тяжелыми плечами.

— Хочешь сорвать? Храбрейшие из храбрых бежали так, чтопортки теряли… А кто не терял, то лучше бы потерял. Олег, ты вроде бы не самыйхрабрый на белом свете? Аль уже похрабрел?

Олег надулся, как озябшая сова, ответил неохотно:

— Да, но… я знаю, где искать. Боромир грозился, чтоплохо знаю орнаменты, зато когда дело о травах… И про разрыв-траву знаю, иодолень искал!

— От орнамента хоть какая-то польза, — бросилМрак. — А кто из невров искал редкие травы? Говорят, дед Гоймир вмолодости, да еще Ивашко, что сгинул в Лесу на другой день…

— Мрак, мы не в деревне. Мы даже не невры. Орнаментынам ни к чему, а трава сейчас бы кстати. Мы и так ходим по лезвию секиры, чтотеряем? Разве в Лесу опасности больше?

— Больше, — ответил Мрак серьезно. — Простомы лучше знаем Лес, не лезем сами в петли. Тарх, что ты скажешь?

Таргитай очнулся от громкого голоса, захлопал веками. Глазабыли непонимающими, испуганными.

— Что? О чем?

— Перестань ныть, — сказал Мрак с досадой. —Она же бессмертная, твоя берегиня! А если вила, то все одно прожила дольше насвместе взятых… Да и вилы, по-моему, тоже бессмертные. Олег, вилы мрут?

Олег недовольно скривился, злой, что перебили.

— Сие тайна велика есть. Я вилами не занимаюсь. Ни одинволхв все не охватывает. Знаю травы, а все остальное — краешком. Тарх, мы сМраком полагаем, что надо вернуться на время в Лес. Подошла пора цветенияпапоротника…

— А берегинь в Лесу как сосновых шишек в урожайноелето, — добавил Мрак, — на каждом дереве! Бывает, целая дюжина наветке качается. Сам видел.

— Не нужны мне другие берегини, — ответил Таргитайсурово. — Кто-нибудь из невров находил цвет? Не в древности, а срединаших?

— Наших осталось только трое. Мы.

— Решайте сами, — ответил Таргитай уныло. —Олег умный, а ты — смелый. А что я? Куда иголка, туда и нитка.

Две ночи они крались через Степь. Не в свой Лес, от негоушли слишком далеко, туда пришлось бы идти половину лета, а взяли влево, где навиднокрае чернела полоса. Мрак пообещал, раздувая ноздри, что там не роща, негай, а настоящий Лес. Его что-то беспокоило, глаза темнели, но изгоям не сказални слова, только заново наточил секиры. Лук был при нем, хотя колчан был пуст.В мешочке звенели тяжелые наконечники, но стрелы в Степи из бурьяна невыстругаешь.

Ночью на сухие стебли падала роса. Странно было видеть намертвенно-жестких листьях крупные холодные капли, где зловеще-ярко сияломертвое солнце ночи. Высоко в небе так же холодно и мертво блистали звезды. Надголовой мелькали бесшумные тени.

Таргитай приободрился, подумав, что лесной филин летаетохотиться даже сюда, в Степь, но одна из таких теней на миг закрыла луну игорсть звезд, и он содрогнулся, увидев растопыренные мохнатые крылья сперепонками, на которых торчали острые когти. Огромный кожан, нетопырище,ночное чудище!

Мрак пихнул Олега в бок:

— Тебе не нужны их лапы, уши, когти? Боромир, бывало,заказывал…

— Я занимаюсь травами, — напомнил Олег поспешно.Он втягивал голову в плечи, когда над ним проносились невидимые крылья, обдаваяопасным холодком.

— Травами? А я — охотой. Но здорово вы бы нажрались,если бы я умел стрелять, скажем, только по зайцам!

На третью ночь подошли к Лесу вплотную. Ночь была ясная,хоть на луну часто наплывали облачка, ровную Степь заливал тихий серебристыйсвет, а дальше из сухой прокаленной земли поднималась черная стена деревьев,упиралась в небо.

Невры остановились на опушке, уже различая родные запахи. Заспиной оставалась злая Степь, безжизненная — несмотря на травы, зеленыхкобылок, хомяков, зайцев и даже крупных дроф. В Степи все плоско, бедно, а Лес— многоповерховый, жизнь копошится не только под ногами, но и на всех уровнях,везде — своя жизнь, свои звери и птицы.

— Пошли, — сказал Мрак нетерпеливо.

Таргитай и Олег протиснулись за ним в черноту. Таргитай тутже завопил и свалился, запнувшись за корни, Олег с хрустом врезался лбом вдерево, что откуда ни возьмись выпрыгнуло навстречу. Мрак заворчал, спина еговыгнулась горбом. Он повернул к изгоям темное лицо, жутко блеснули красныеглаза, он прорычал:

— Ждите здесь…

Мягко шелестнули его шаги по опавшим листьям, тут же все стихло.Таргитай потерянно стоял, не двигаясь, привыкал к темноте. Ему вдруг сталострашно. Лес был не совсем Лес…

— Олег, — позвал он тихонько. — Ты еще здесь?Дай руку, я тебя не вижу.

Рядом хрустнуло, его плеча коснулись чужие пальцы. ГолосОлега раздался совсем рядом:

— Тарх, что мы натворили!.. Мраку нельзя возвращаться вЛес!

— Поче… Ах, это же беда…

— Понял? Мрак не удержится. В Степи зов волчьей душизатих, мы даже забыли, что Мраку осталось последнее превращение… Но теперь нашилесные души раскрываются, мы слышим зов Леса, а отказаться не в силах!

— Мрак не вернется? — спросил Таргитай. Онпочувствовал на глазах слезы.

— Не знаю. Как я, дурак, не подумал! Все о травах, опапоротнике… А Мрака потеряем…

— Я тоже не подумал, — признался Таргитай горько. —Он нас так долго берег, что мы разучились заботиться о себе… да и никогда неумели. А уж о нем вообще не думали! А он беззащитнее нас.

Очень медленно в темноте начали прорисовываться силуэтымогучих деревьев, зависшие над землей крючковатые ветви. Проступали белесыекорни, мшистые бугры, начали проясняться узорные листья папоротников, странныестебли хвоща. Таргитай часто и глубоко дышал, вживался, возвращаясь в Лес всемичувствами, заново узнавая, отыскивая свое место.