Свет в пещере начал меркнуть. Мрак бегом бросился к щели,протиснулся ужом. Скала кряхтела, в трещине сухо трещали, лопаясь, мелкиекамешки. Таргитай и Олег стояли на обугленной земле, щурились от яркого солнца.

— Отошел, — выдохнул Мрак. Он судорожно перевелдыхание. — Здоровенный был когда-то мужик… Надеюсь, если не в вирый, тохоть не к Ящеру угодит!

— Он что-то сказал еще? — спросил Олег с надеждой.

— Сказал. Боромир верно рек, что герои не уходят изжизни, не сказав великих слов.

— Что он рек?

— Мудрые слова. Только не знаю, что с ними делать.

Еще день спускались с Гор, потом потянулась Степь. Олегжалел, что скалы покинули в спешке, не успел оглядеть все камешки и редкиетравы, но Мрак заявил, что от Гор взяли даже больше, чем ожидали. Союзников неотыскали, верно, зато умирающий волхв сказал про таинственный Меч, в которомзаключена вся мощь киммеров. А это уже победа. Пусть половинная, но другихпобед не бывает. Полные победы только в сказках, где дурни счастливы, лодырипобеждают, а царевны выходят замуж за страхолюдин.

Опять шли быстрым шагом, еще чаще — бежали. В недостижимовысоком небе звенели трели жаворонков, под ногами суетливо прыгали зеленыекобылки, стрекотали в траве. Порхали бабочки.

Вдруг Мрак насторожился, его руки мгновенно ухватили лук,стрела легла на тетиву. Высоко в небе слышались приближающиеся щемящепрекрасные звуки. Таргитай зачарованно поднял голову, а Мрак вскинул лук.

В яркой синеве плавно скользили огромные белые лебеди.Крылья мерно плескали по невидимым струнам, длинные шеи вытянуты. За ними плылапо воздуху узкая повозка. От нее шло сияние, словно в огне догорал кусокжелеза.

Олег повис на руке Мрака, не давая прицелиться. Мракстряхнул волхва, но стрелять не стал, буркнул подозрительно:

— Странные лебеди. Орут непривычно.

Таргитай кивнул, ибо охотник попал в точку. Лебеди красивылишь в воде, да и то пока молчат. На берег выходят безобразно, переваливаясь,как старые толстые бабы, волоча по земле мокрые зады. Байки про лебединые песнипридумал тот, кто никогда их не слышал: голоса у них хуже, чем у несмазанных телег.А эти, что летят над головами, кричат совсем нелебедиными голосами, а летяткрасиво, хотя грузновато.

Олег вдруг вскрикнул, ткнул в небо трясущимся пальцем:

— Аполлон выглянул! Вон смотрит на нас!

— Кто это? — спросил Мрак настороженно. Стрелу онопустил, но лук держал.

— Один из наших древних богов… От наших за что-тоизгнали, так он стал главным… почти главным богом далеко-далеко на юге. Правда,на зиму всегда возвращается в наши Леса, но весной отправляется обратно.

— Не слыхал о таком, — проворчал Мрак.

— Это могучий бог, Мрак, поверь! У него четыре руки, онстреляет из лука даже лучше тебя. Наверное, лучше. Так что на всякий случайубери стрелу. Бьет, как и ты, без промаха, но стрелы не простые — огненные!

Упряжка уменьшилась, превратилась в точку, затемрастворилась в синеве. Серебристые крики умолкли. Мрак уложил стрелу в колчан,спросил:

— Значит, жди наступления холодов?

— Нет, это там, на юге… Впрочем, еще лето не кончилось…Не знаю, Мрак! Ты всегда задаешь трудные вопросы. Может быть, полетел навеститьродню.

— Гм, волхв должен знать. А как он очутился на юге?Аист сдуру заблудился, не туда ветром занесло?

— Не его, а его мать Лето, — объяснил Олег. Оннапыжился, излагая то, что успел прочесть. — Она из нашего племени невров,а на юг бежала, перекинувшись волчицей! За что ее изгнали — в книге не сказано.Лишь добежав до Делоса, вернула себе человеческий облик — пришло времяразрешиться от бремени… На свет принесла близнецов: мальчика и девочку. Их тамназвали Аполлоном и Артемидой. Но хоть и родились в чужом краю, но наша кровьсказалась: девка стала богиней лесной охоты, хотя лесов там — с гулькин нос,научилась стрелять из лука. Словом, вроде дочери Велеса, а парень стал лучшимстрелком из лука. Сначала он там занимался зверьми, вроде нашего Велеса, —голос крови, сами понимаете, потом стал еще и солнечным богом. Он да сеструха —лучшие стрелки, даже боги не могут выстоять против них!

Мрак задумчиво посмотрел в ту точку неба, где раствориласьповозка Аполлона.

— Из лука — понятно, у нас с детства каждый… Ктостреляет плохо, мрет с голода. Но солнечным богом… гм…

Олег сказал гордо:

— А что? Если в Лесу родились, пням молились, такбольше ничего не умеем? Мы вон тоже из Леса — и ничего! Как Аполлоны. Кстати,знаешь, кто был отцом Аполлона и Артемиды?

— Ну-ну, не дергай бера за хвост!

— Невр Опис. Твой прадед, а ты, говорят, весь в негокак выкапанный.

Мрак присвистнул, сощурил глаза, глядя в синее небо. Долгошли молча, посматривали по сторонам, замечали каждое пыльное облачко. ВдругМрак сказал сердито:

— А я бы ни за какие пряники не ушел из родного Леса!Даже сделай меня хоть сейчас вторым солнечным богом!.. А ты, Олег?

Волхв пожал плечами, потеребил бородку.

— Не знаю. И в своей деревне остаться хорошо бы, но и…Мрак, мы ведь столько узнали и увидели, когда вышли из Леса! У тебя вотжелезная секира и стрелы с бронзовыми наконечниками, каких ты не знал в Лесу.Мы много узнали, мы ездили… почти ездили на конях. Мы разговаривали с Горыней,Святогором, самым первым волхвом…

— Лес — наша родина! — объявил Мрак снегодованием.

— Да-да, конечно… Но стать богом в чужом краю — тожетерпимо. Недаром многие невры ушли. Одни раньше Леты, другие позже. Да и сейчастоже…

— Что сейчас? — переспросил Мракподозрительно. — Но-но! И не думай. Лес — это Лес. Все остальное хуже.Лучше быть последним невром в Лесу, чем солнечным богом на чужбине!

Изгои промолчали, отводя взгляды. Трава сухо трещала подсапогами. Долго бежали молча, наконец Олег не стерпел, сказал осторожно, чтобыне рассердить оборотня:

— В Лесу я так и жил бы у Боромира на побегушках. ДажеБоромир волхв больше по кличке! А в этих краях вдруг да в самом деле стануволхвом!

Мрак фыркнул, повернулся к Таргитаю:

— А ты, дудошник?

Таргитай бежал, ровно дыша, ответил не сразу, уклончиво:

— Мрак… Здесь совсем другой мир!.. Я ничего не понимаю.Хочу сперва все понять, а судить буду потом.

Мрак люто сверкнул глазами:

— Эх… Пользу вам подавай! Что волхв, что певец. Ачесть, отвага, совесть? Какая от них польза? Мне вот сразу все понятно.Переметнулся к чужим, значит — враг. Аль мы не патриоты Леса?