– Выполню, – твердо ответил Илья.

– Ну, добро, – голос у Сургута был довольный, словно он проверял Илью на что-то, и тот оправдал ожидания.

В этот день вообще были очень интересные телефонные переговоры. До обеда позвонил Вишенкин и выразил чуть ли не соболезнования в связи с создавшимся положением. Илья вежливо поблагодарил за участие, но в искренность слов не поверил. Вишенкин же предложил помощь.

– Я ведь понимаю, хоть это не мое дело, что вы сейчас… несколько стеснены в средствах. Слышал об отказе вам в тендерах и досрочном разрыве одного выгодного контракта, – он явно демонстрировал свою осведомленность, словно говорил «я знаю, в какой яме вы, голубчик, сидите». – Вот звоню сказать, что если вдруг решите продать долю в корпорации – я куплю.

Конечно, купит. Илья даже не сомневался. И денег под это дело займет или из собственной компании вытащит, ибо доля целиком стоила очень дорого.

– Спасибо за предложение, Евгений Алексеевич. Пока обхожусь своими силами.

– Но вы имейте в виду.

Сообщение Майе с местом и временем встречи удалось отправить только через час, потому что из больницы выписывали маму, которая наотрез отказалась там оставаться, да еще противилась присутствию медсестры – отец нанял на всякий случай. Он звонил и просил как-то повлиять на ситуацию, потому что «легче управлять тысячей сотрудников, чем иметь дело с одной твоей матерью».

– Есть альтернатива медсестре, – Илья был терпелив в разговоре с мамой. – Ведомственный санаторий МИДа, я узнавал. Поедешь, отдохнешь, там очень хороший медицинский персонал – обеспечит должный уход и присмотр, предложит скандинавскую ходьбу. Дней двадцать отдохнешь…

– Ты монстр, – сдалась мать, – ладно уж, давайте вашу медсестру. И ни слова о скандинавской ходьбе для пенсионеров!

Ближе к вечеру задождило. И летний день вдруг стал осенним. Илья ехал в кофейню, где его уже ждала Май.

Сев напротив и заказав эспрессо, он даже не стал спрашивать, почему она выбрала именно цирк. Это было так по-майски. Как и купленная ему позже сладкая вата, которую Илья с детства терпеть не мог. Зато забавно было наблюдать за сидящей рядом Майей, которая во время представления украдкой наклоняла голову и откусывала сладкие кусочки. В такие моменты Илья сосредоточенно разглядывал артистов, но только лишь Май снова обращала свой взгляд на арену – наблюдал за ней.

И, когда в руках Ильи вместо сладкой ваты осталась одна палочка – глаза встретились.

– Ты не скучаешь?

– Нисколько.

– Тебе нравится?

– Очень.

И он действительно не скучал, потому что они смотрели представление вместе, а у Май на лице была счастливая улыбка. И она делилась своим счастьем с ним. Илья глядел на гимнастов, клоунов, эквилибристов и думал о том, как все совсем по-другому воспринимается во взрослом возрасте. И что в детстве ему больше всего нравились фокусники. Он считал их настоящими волшебниками. А сейчас, смотря иллюзию, старался разгадать ее секрет.

В тот вечер Илья забыл обо всех своих проблемах и заботах – он просто отдыхал.

Почти забыл. Потому что напомнили.

Уже около дома, когда машина была припаркована, и Май готовилась покинуть салон, какое-то внутренне чутье подсказало, что надо выйти первым. И за долю секунды до вспышки Илья закрыл Майю собой. А дальше караулившему человеку осталось фотографировать лишь спины.

Они быстро и молча дошли до подъезда, открыли дверь и скользнули внутрь. Илья не отпускал руку Май даже в лифте. А она не позволила разрушить тройке неожиданных кадров этот день. Спросила:

– Что тебе понравилось больше всего?

Уголки его губ слегка дрогнули:

– Сахарная вата.

***

Она пребывала в блаженном неведении недолго. Аня позвонила и голосом, звенящим от переполнявших ее эмоций, велела включить телевизор. Майя включила. Лучше б не включала. Хотя нет, не лучше. Это трусость и страусиная политика. Надо смотреть в лицо неприятностям.

Но смотреть было противно. И слушать противно. Какие-то ненастоящие женщины что-то говорили про свою жизнь с обеспеченным и привлекательным мужчиной. Про дорогие подарки и холодное сердце. Да пусть бы говорили. Но при этом на экране показывали фото Июля. Ее Июля. Да что вы все врете про него! Не такой он. Не такой!

Свое мнение о том, какой он на самом деле, Майе предоставили возможность высказать уже на следующий день. Она возвращалась с консультации, и около подъезда ее перехватил какой-то ушлый тип. Сунул под нос удостоверение – журналистское, вроде бы. И, вслед за ним, фото Июля.

– Скажите, вы знаете этого человека? Видели? Он живет в этом доме. Мы проводим журналистское расследование.

Видела я ваше расследование. Вам даже поиск пропавших собак нельзя доверять.

Медленно покачала головой.

– Я недавно здесь живу и никого не знаю. Извините.

Настырного типа пришлось плечом отодвигать от двери и захлопывать ее перед нахальным носом.

Гады просто!

Звонок раздался, едва вошла в квартиру. Майя вытащила телефон из кармана плаща. Отец.

– Привет, пап.

– Здравствуй дочь. Как дела?

Она сразу поняла, что вопрос не праздный, а звонок не случайный. Присела на пуфик.

– Ты видел, да?

– Видел, – после паузы. – Что ты об этом думаешь?

Майя прижалась затылком к стене и прикрыла глаза.

– Что это все вранье.

– Я так и думал, – медленно произнес отец. – Илья человек порядочный, это видно. Но, Майя, ты уверена, что…

– Я с ним, – она резко открыла глаза. – А ты? Ты с нами?

– Плохо мы тебя воспитали, если ты такие вопросы задаешь, – вздохнул отец. – Мы с тобой. А значит – с вами.

– Спасибо, па.

– И все-таки, Майя…

– Я буду осторожна, обещаю. Поцелуй от меня маму и скажи, что все в порядке.

***

– Илья Юльевич, – в голосе Светланы Егоровны слышалось сомнение, – к вам посетитель. Представилась Алисой.

– Проводите.

Дверь кабинета почти сразу же распахнулась.

– Вот это да! А у тебя тут просторно. Привет, Илья.

Илья встал с кресла, чтобы приветствовать гостью, и кивнул головой секретарю, мол, все в порядке. Светлана Егоровна тихо закрыла за собой дверь.

Алиса с нескрываемым интересом оглядывалась, а потом подошла к окну:

– Шикарная панорама. Вот так смотришь на столицу свысока и чувствуешь себя королем мира, да?

– Ты думаешь?