Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Туууут, — откликнулся Корнилов.
Вставать не хотелось, как и одеваться. Поэтому Эд прикрыл причинное место трусами и остался лежать.
Вспомнился мультик «Ежик в тумане». Там герои вот так же перекликались. Ежик — Медвежонок! Лошадка еще вроде была какая-то…
Не любил Корнилов этот мультик. Ему «Капитан Врунгель» нравился. А из коротких «Крылья, ноги, хвосты».
— Ты бы хоть посветил, — пробурчал недовольно Леша, найдя-таки «ежика в тумане», а иначе говоря Эдика в темноте. — Привет еще раз.
Корнилов кивнул. Но не был уверен, что Земских это увидел.
— Твоя там машина на обочине?
— Ага.
— Тогда получишь только это. — Он сунул в руку Эдика бумажный пакет. Он оказался теплым.
— Что внутри?
— Шаурма.
— О, ты мой спаситель. — Эдик резко сел. Открыл пакет и втянул носом аромат. — Это божественно, — простонал он. — А что ты зажал от меня?
— Портвейн, приготовленный боцманом «Бывалого». Он налил его в маленькую бутылку из-под колы, чтоб ты помянул Мартина. Но ты за рулем, тебе нельзя.
— Знаю я эту жидкость для разжигания костров. Спасибо, я бы и так отказался.
— Ты бы оделся.
— Что, смущаю тебя своей красотой? — хмыкнул Эдик.
— Ты меня раскусил.
— Кто тебя привез?
— Таксист. Я подошел, спросил, знает ли он цыганскую деревню, тот ответил утвердительно.
— Боже, как пахнет эта шаурма! Я с ума сойду.
— Так ешь.
— Нет, я слопаю ее на вышке. Пойдем.
Эдик натянул на себя трусы, затем брюки. Рубашку он тоже накинул, но застегивать не стал. Пиджак и ботинки, в которые были запиханы носки, Корнилов взял в свободную от шаурмы руку.
— На эту вышку реально забраться, не повредив себе чего-нибудь? — спросил Леша, окинув сооружение взглядом.
— Да, главное, не наступать на ступеньки четыре и восемь. Полезли?
Земских кивнул и, когда Эдик стал карабкаться по лестнице, последовал за ним. Взобравшись на вышку, уселись. Корнилов достал вожделенную шаурму и вгрызся в нее зубами.
— Ну как? — полюбопытствовал Леша.
— Ммммм….
Это означало — бесподобно.
Пока Корнилов ел — сленговое слово «точил» было бы уместнее, Леша смотрел на звезды.
— И правда, не падают, — заметил он — Хотя сезон вроде бы.
Корнилов съел — заточил — шаурму минуты за четыре. Запил ее пивом. И спросил после этого:
— Так чего ты хотел?
— Мне нужно в Москву…
— Нет, это я понял. Дела у тебя там, что неудивительно, поскольку ты сорвался с места, на котором гнездо свил… — Эдик привалился к опоре, а перед глазами стоял волк из мультфильма (сегодняшний вечер был какой-то особенно мультяшный), который, наевшись до отвала, хрипел: «Ща спою!» — Надо — езжай. Если вернешься, пристрою тебя опять, но не факт, что на «Бывалый». Разве что Артур не против будет. Я просто владелец, а хозяин судна он.
— Я смертельно болен. Мне осталось от месяца до трех. Не хотел говорить, но… — Он шумно выдохнул. — Ты мой человек, и я хочу, чтоб ты знал.
Эдик воспринял это известие спокойно. Сначала он просто не понял, что означает этот набор слов — я-смертельно-болен-мне-осталось-от-месяца-до-трех, потом пытался осмыслить информацию…
— Теперь у тебя пазл сложился? — спросил Земских.
Эдуард кивнул. Все поступки Алексея Земских теперь были если не очевидны, то объяснимы.
— Мне так жаль…
— Вот не надо этого, пожалуйста, — замахал руками Леша. — Я не хочу слушать слова сочувствия, сожаления, а тем более бредни о том, что каждый может выжить, главное — настроить себя на здоровье, дать установку организму на излечение и бла-бла-бла…
— Диагноз точный? В жизни не сталкивался, но в кино показывают, что бывает так, что аппараты сбоят или медсестры путают карты.
— Эдик, я врач, — напомнил Леша. — И со мной киношный трюк не сработал бы.
— Тогда повторюсь, мне очень жаль.
— В Москву нужно вернуться, чтобы формальности решить. Но вернусь. Потому что хочу провести последние дни здесь.
— На этой трухлявой вышке? В вонючем порту? Во флигеле Артура, который готов рассыпаться под порывом сильного ветра? В борделе хромого Карла? — Леша так вздрогнул, что чуть не свалился вниз. — А ты думаешь, не знаю? Доложили уже… — Корнилов допил пиво и закурил-таки. — А мог бы по мировым музеям устроить вояж, крутым спа-курортам, борделям, наконец.
— Я бывал в «Эрмитаже», «Лувре», «Сикстинской капелле», список можно продолжить. Посещал Баден-Баден и Карловы Вары. Нежился в Карибском море и оздоровлялся в Мертвом, а скорее у его берегов… — Леша вынул из пачки с чипсами картофельный обломок, понюхал, попробовал на зуб, поморщился, но все же слопал. — Услугами проституток, а тем более элитных, не пользовался, врать не буду. Но мог бы. В командировках чего только не предлагали. Но у меня были самые достойные женщины.
— Так ты пожил, мужик.
— Нет, я только начал, Эдик. Я каждый миг ценю. И восхищаюсь каплей, что упала с неба.
— В Москве тоже идут дожди. Пусть и радиоактивные.
— Дело не в этом. В мегаполисе можно жить, строить карьеру, пыжиться, зарабатывать, вливаться, подниматься… Гордиться, если получилось. Но… Когда получилось только это и за десять лет ты обзавелся одним другом — что уже хорошо, а тебе умирать вот-вот, ты понимаешь, что хочешь другого… Мира? Да, мира! У меня тут ты, Эквадор, Артур… Сашка, Оля, баба Маня… Еще Паша есть. И Монро. Она проститутка, но золотой человек.
— Просто ты открылся людям, узнав, что умираешь. Уже не боишься, что они причинят тебе боль. А вот сам нанести ее страшишься.
— Эдик, хватит психоанализа.
— Сам от себя в шоке, — рассмеялся Эдик.
— Может, спустимся? — предложил Леша.
— Не нравится тут?
— Нет.
— Дальний мыс видно и твою пирамиду майя на нем.
— А вот теперь вторая новость…
— Подожди, — оборвал его Эдик. Он увидел то, что привлекло его внимание, а именно передвигающийся от порта к «Комиссару Рексу» огонек. Кто же повадился туда? — Лех, ты говорил, что был в пещерах рухнувшей горы, так?
— Точно.
— Покажешь проход?
— Покажу, но зачем?
— Хочу попасть в «брюхо».
— А как же легкая форма клаустрофобии?
— Она же легкая, переборю.
— А не лучше с моря в него попасть? У тебя ж есть моторная лодка.