— Я сварю вам борщ и нажарю котлет, — сказала Марина.

— Спасибо, моя дорогая, я немного полежу, давление сегодня шпарит.

— Погода будет меняться. Может вас уколоть?

— Нет, не волнуйся, я уже выпила таблеток. Меня Андрюша полностью обеспечил всеми лекарствами, когда в свою Африку уезжал. Расписал, что и когда пить.

— Вы все-таки перемерьте давление.

— Хорошо.

Вероника Ивановна ушла в свою комнату. С кухни слышалось бряцанье кастрюль и шум воды. Довольная свекровь тихонько позвонила Тамаре и обрадовала ее.

В эту ночь Марине приснился Андрей. Сон был очень похож на явь. Андрей был очень радостный и помолодевший. Он расхваливал ее борщ и котлеты. Просил раз в неделю варить борщ для матери и Бориса. Потом много говорил про Бориса, что его вновь нужно везти в монастырь, но не в тот, который далеко. А есть поближе. Даже назвал в каком районе он расположен — Алпатовском. Марина спросила его:

— А согласится ли Борис ехать?

— А то, — сказал Андрей. — Только предложи. Я ведь молюсь за него. И за тебя, моя родная. Ты — молодчина, скоро настоящим хирургом станешь.

— Ты ведь останешься? — спросила Марина, видя, что он собирается уходить.

— Мариш, не могу, мне на дежурство.

Сон был очень хороший, и Марина не хотела просыпаться. Она приоткрыла глаза, а потом опять закрыла. В этот момент она поняла, что это был всего лишь сон. Но, в тоже время, он был какой-то особенный. Как будто Андрей и впрямь был здесь. Живой. Она покачала головой. Но тоска исчезла. Жизнь вернулась к ней. Она стала улыбаться, ходить с ребятами в кафе, на спектакли Троепольского. Еженедельно бывала у свекрови, готовила, мыла полы, вытирала пыль. Свозила Бориса в монастырь, который действительно нашла в интернете в Алпатовском районе. Там в одном монахе она с трудом, но узнала своего бывшего учителя философии Глеба Николаевича. Но он ее не узнал. Настоятель монастыря был очень душевный человек и, посмотрев на Бориса, сразу сказал:

— Оставайся у нас на недельку. Вся твоя дурь и пройдет. Ты ведь человек-то хороший.

Борис остался.

Пришло известие, что фрау Марта попала в реанимацию с инсультом. Генрих засобирался. Тамара отказалась ехать в Германию, помня о своих недавних шпионских похождениях.

— Генрих, я бы тебя не пустила, но мать — есть мать. Поезжай и будь крайне осторожен. Люди, которые расправились с Юрием, — абсолютно беспринципные циники. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Генрих быстро собрался, и Тамара повезла его в аэропорт. Проводив мужа, она возвращалась обратно. На одном из светофоров она увидела качавшуюся на бордюре женщину, по-видимому, пьяную и рыдающую. Водители очень осторожно объезжали ее, ожидая любой подвох, даже возможность броситься под колеса. Тамара остановилась и включила аварийку. На лице женщины был шрам.

Тамара вылезла из машины и подошла к ней. Она уговорила ее сесть в свою машину.

— Что с вами? Может, вас отвезти в больницу?

Женщину икнула. И опять зарыдала. Машину наполнил запах перегара.

— Мне… Меня… Меня обокрали, — сказала она наконец. Сожитель мой, гад, все подчистил. Пока я в… Короче, пока я спала.

— Вам нужны деньги?

— Какая вы догадливая!

— Послушайте, я дам вам денег. Давайте проедем до моего дома.

— Давайте…

Женщина опять икнула. Тамара уже пожалела о своем поступке, назвав себя «тупой филантропкой». Тем не менее, она набрала номер Трошина и сказала:

— Вы дома? Хорошо. Минут через десять выйдите на улицу.

Когда она подъехала к своему подъезду, ее спутница храпела, а Трошин кормил голубей.

— Вот, привезла экземпляр женщины со шрамом. Пыталась броситься под колеса.

Трошин осмотрел спящую и сказал:

— О, нет. Во-первых, у нашей шрам справа, а этой слева. Во-вторых, эта — просто дылда по сравнению с нашей.

— Неудача, — сказала Тамара и стала будить храпевшую пассажирку.

— Куда вас отвезти? — спросила Тамара.

Женщина не хотела пробуждаться. Но потом все-таки проснулась. Тамара сунула ей тысячу. Это ее заметно обрадовало.

— Скажите, — спросила Тамара, — а вы никогда не встречали женщину с похожим шрамом на лице?

— А-а, вы про это… Это меня мой первый муж отделал. Второй мне глаз выбил… Теперь вот с протезом живу. Вот такая у меня жизнь.

— Да, уж. Нескучная.

— Это синдром… Парных.

— Что?

— В тот год, осенью мы поступили в один день в шестую больницу. Я и она. И хирург смеялся — синдром парных, этих самых… случаев.

— А как ее звали?

— Кого?

— Женщину со шрамом.

Пассажирка выругалась.

— Думаешь, у меня память есть? Щас… Катька? Нет. Ленка? Не-а. Лора, Лариска… Да. Точно. Фамилию не помню. Красавица! Выпила уксус. Потом ее вырвало, и упала она… Короче, лицо разъело.

— А год. Какой год был?

— Да кто ж его знает? Не помню…

Она опять подозрительно икнула и положила тысячу в карман.

— А где это мы?

— На набережной.

— О! Тут один мой хахаль живет. Вовик. Классный парень. Он мне должен. Я его навещу, пожалуй. А магазины тут есть?

Тамара поморщилась.

— Есть. За углом, — она махнула рукой.

Женщина с трудом вылезла из машины и, шатаясь, пошла.

— Ну что, — сказала Тамара, — едем?

Трошин залез в машину, и через двадцать минут они были в шестой городской больнице.

В результате двухчасового опроса хирургов Трошин выяснил, что 6 лет назад, точнее 5 с половиной, осенью действительно в отделение челюстно-лицевой хирургии поступили в один день две молодые женщины с повреждением тканей лица. В архиве нашлась история болезни на имя Ларисы Геннадьевны Колязиной. На тот момент ей было 23 года. Был также адрес. Трошин потер руки.

— Чутье подсказывает мне, что это то, что нам нужно. Сейчас мне нужно в управление, а вечером заскочу к вам.

Тамара подбросила его на улицу Гагарина. Ее интуиция тоже предчувствовала шторм. Через час Трошин попросил телефон Инны, подруги Марины. К вечеру он опять позвонил и попросил пригласить Сергея часам к восьми. Тамара отзвонилась брату и стала печь шарлотку. Довольный Трошин появился уже в девятом часу. Тетка, Марина и Сергей мирно пили чай с шарлоткой. Он поздоровался и сказал:

— Ну-с, господа хорошие… Давненько я такого детектива не распутывал. Просто театральная постановка получается. Длиною в пять лет.

— Мы все во внимании.

— Я вам не могу рассказать подробности. Пока. Однако приглашаю сыграть в финальной части. И оттого насколько хорошо вы сыграете, зависит многое. Даже ваша жизнь.

— У меня прекрасная охрана, — сказал Сергей.

— Да. Я верю. Только в этом случае она будет бесполезной. Итак, финал. Чтобы подстимулировать действие, вы, Сергей Васильевич, должны распространить