— Не думаю, что мне хотелось бы узнать, почему этот безобидный горшочек вывел его из себя.

— Мне тоже, — кивнул Пейтон.

— Ему становится все хуже.

— Наверное, оттого, что он не спит по ночам. Но по крайней мере перестал напиваться как свинья, и то хорошо.

— Ты прав. Но пусть бы он еще разок как следует напился и рассказал мне, почему его так беспокоит кресло, стоящее в его комнате. — Лерган хитро взглянул на Пейтона, и они расхохотались. — Не стоит потешаться над беднягой, — с фальшивым сочувствием произнес он. — Ведь он так страдает.

— Да, и мне кажется, он и сам уже начинает это понимать.

Внимательно взглянув на Пейтона, Лерган спросил:

— Ты сможешь подружиться с ним, когда он женится на твоей сестре?

— Конечно, — ответил Пейтон. — Хотя, признаться, не могу понять, как ее угораздило влюбиться в этого огромного мрачного идиота. Но она его любит, и это единственное, что имеет значение для меня и моих родственников.

— А как ты думаешь, Эвери захочет выйти за него замуж, когда он наконец-то опомнится и сделает ей предложение?

— Безусловно. Сейчас она обижена и сердита на Камерона, но она не перестала его любить. И вряд ли когда-нибудь перестанет. Мы, Мюрреи, однолюбы, а Эвери решила, что Камерон предназначен ей в мужья самой судьбой. И я сделаю все, чтобы они были вместе. И скоро.

— Скоро? Так ты настолько близок к разгадке тайны Кэтрин?

— Я расспросил всех горничных Кэтрин, сопровождавших ее ко двору, и они мне очень помогли. — Пейтон усмехнулся, когда Лерган удивленно воззрился на него. — А еще я душевно побеседовал с тетушкой Агнес.

— С тетушкой Агнес? Она очень милая старушка, и я ее люблю, однако никогда бы не подумал, что из нее можно вытянуть какую-то полезную информацию. По-моему, она вечно несет какую-то чепуху.

— Нужно уметь отделять зерна от плевел. Из ее жизнерадостной болтовни я почерпнул кое-что весьма ценное. А еще я понял, что она никудышная дуэнья.

— Это уж точно. Значит, ты думаешь, что узнал достаточно, чтобы вытянуть правду из твоей невесты?

Пейтон кивнул.

— И еще я решил использовать совет, который перед отъездом дала мне Джиллиана. Она считает, что надо разозлить Кэтрин, поскольку, когда моя так называемая невеста приходит в ярость, она не отдает себе отчета в своих словах. Кроме того, Джиллиана даже подсказала мне, как вызвать в Кэтрин ярость: отказать ей в том, чего, по ее мнению, она уже добилась.

— Но ведь ты так и поступаешь, — заметил Лерган.

— Это было раньше, но теперь Кэтрин твердо убеждена, что ей удалось заманить меня в ловушку. Она считает, что выиграла, сумев обмануть нас всех. То есть, сохранив своего великолепного, но нищего любовника, она вскоре получит богатого мужа. Джилл права. Пришло время показать Кэтрин, что она не получит ничего из того, на что рассчитывает: я не стану с ней спать, не повезу ее во Францию представлять королю, где я сейчас в фаворе, и не дам ей ни гроша. Единственное, на что она может рассчитывать, — это на пристанище здесь, в Кейнморе, либо в Донкойле.

— Она придет в бешенство.

— Совершенно верно, — кивнул Пейтон, вставая. — И тогда она себя выдаст.

— И когда же начнется этот спектакль? — с любопытством спросил Лерган, тоже вставая, и поклонился вошедшим в зал Энни и Терезе.

— Сегодня вечером. Во время прогулки по саду.

— Отличное место. Можно притаиться в кустах, меня и не заметят, — тихо сказал Лерган, направляясь следом за Пейтоном к двери.

— О Господи! Что здесь произошло? — потрясенно воскликнула Энни, и мужчины обернулись на ее крик. —Да ведь это же ежевичный джем! — Она сердито оглядела Пейтона и Лергана. — Это вы сделали?

— Нет, — ответил Пейтон. — Ваш лэрд. Энни недоуменно покачала головой:

— Ничего не понимаю. Я думала, он любит ежевичный джем, а он уже второй горшочек извел впустую.

— Второй? — заинтересовался Пейтон.

— Нуда. В тот день, когда вы, сэр Пейтон, приехали, мы с Терезой убирали спальню лэрда. Должно быть, он брал горшочек с джемом в спальню и пролил его. А чтобы вытереть, воспользовался первым, что подвернулось под руку. Это оказалась тончайшая шелковая ткань. Теперь она безвозвратно загублена. К счастью, пятна на рубашке и на простынях оказались небольшими, и мы смогли их оттереть. И кресло тоже оказалось испачкано. — Энни удивленно уставилась на мужчин: переглянувшись, они расхохотались. И так, согнувшись от хохота, вывалились из зала.

— Мужчины бывают такими странными, — протянула она, взглянув на Терезу. Та задумчиво смотрела на расплывшееся по стене пятно. — Что ты там увидела? — спросила Энни, и вдруг ее осенило. — Нет, не может быть… — замахала она руками и, взглянув на Терезу, рассмеялась.

Тереза тоже расхохоталась, глядя на нее.

— Думаю, кто-то использовал этот джем для любовных игр.

— Ну надо же! От малышки Эвери я такого не ожидала. — Энни покосилась на джем. — А мне нравится заварной крем… И моему Раналду — тоже.

— А мы с мужем любим мед.

И Энни с Терезой, забыв про уборку, подошли к столу, взяли каждая то, что им приглянулось, и направились к двери, но на пороге столкнулись с Кэтрин. Поспешно спрятав похищенные сокровища в складках юбок, они прошмыгнули мимо своей госпожи, хихикая, словно девчонки. Камерон уставился в кубок с вином, размышляя, не напиться ли ему в очередной раз. Каторжный труд, на который он возлагал такие надежды, себя не оправдал. Он взглянул на Лергана, Пейтона и Кэтрин, потом на тетушку Агнес и кузена Йена и подумал, что никто из них, сидящих за обеденным столом, не сможет отвлечь его от навязчивых мыслей. Пейтон с Лерганом опять о чем-то болтали, а Кэтрин сидела надувшись, оскорбленная тем, что никто не обращает на нее внимания. Йен изнывал от скуки, слушая нескончаемую болтовню тетушки Агнес. «Как же здесь не хватает Эвери», — с грустью подумал Камерон. Он начал скучать по ней, как только она вышла за дверь, и с тех пор не только не перестал терзаться, но, наоборот, с каждой минутой тосковал все сильнее.

— Камерон! — громко, так, чтобы слышали Пейтон с Лерганом, позвала Кэтрин. — Мне кажется, тебе нужно поговорить со слугами.

— О чем? — В его голосе не слышалось ни малейшей заинтересованности, потому что жалобы Кэтрин ему уже осточертели.

— Они крадут еду. И плохо убирают.

— По-моему, в зале достаточно чисто, а воровство — преступление, на которое они не пойдут, так что советую тебе тщательно подбирать слова, прежде чем кого-то обвинять.

— Это сейчас зал чистый, а утром одна стена его была измазана джемом, и несколько часов никто не обращал на это внимания,

— Джем очень трудно оттереть, — объяснил Камерон, радуясь тому, что голос его звучит спокойно.