еще недавно искренне считала своим и который принял ее, как своего директора. Эта связь, этот недолгий период не прошли бесследно. – У Ковбоя никогда не было такой возможности. Он никогда не жил обычную жизнь. Он так же, как и мы, хочет туда. – Графиня неопределенно кивнула в сторону.

Кристина беззвучно ахнула. Значит, Ковбой все-таки поговорил с ней! Рассказал ей свою историю. Кто знает, возможно, рассказал даже больше, чем ей. И Графиня поверила, иначе бы она за него не вступилась. Она поверила, и это о чем-то да говорит, ведь когда Графиня вернулась и разоблачила истинную природу Ковбоя, в цирке не было человека, который презирал и ненавидел бы его больше, чем она.

Вот и сейчас пусть не все лица выражали полное согласие, но ни на одном больше не осталось недоверия и неприятия.

– Нам пригодится любая помощь, – добавила Кристина, торопясь закрепить достигнутый успех. – Ковбой на нашей стороне, и нам это очень на руку.

– Но у нас только два артефакта, – сказал кто-то, и Кристина облегченно выдохнула.

Смена темы означала, что вопрос с Ковбоем решен и закрыт. И это замечательно. Впрочем, новая тема была не менее опасной.

– Зато на нашей стороне три цирка, – парировала она. – По сути, силы равны. Все решат представления, а с тремя труппами у нас больше шансов.

– Количество не равно качество, – сухо заметил Кабар.

И Кристина отметила, какая настороженная, оценивающая тишина наступила вслед за его словами. Прямо сейчас каждый прикидывал шансы на выживание – и свои собственные, и их цирка. В зависимости от того, каков будет результат, они могут проиграть дуэль уже здесь и сейчас, даже толком ее не начав.

– К счастью, у нас есть и количество, и качество, – как всегда негромко заметил Летун, и, как всегда, каким-то образом его слова донеслись до всех.

И приободрили. Циркачи подняли головы, расправили плечи, переглянулись и нашли поддержку в глазах друг друга. И правда, они ведь хороши! Зачем же так сразу записывать себя в проигравшие?

Кристина ждала новых вопросов, но все молчали. Однако молчание молчанию рознь. Бывает молчание, заменяющее отказ. Бывает молчание-осуждение. Бывает молчание – избегание неприятных тем. Бывает молчание от страха. Кристина не была экспертом по молчанию, но она видела, что это молчание куда больше похоже на согласие. Пока еще неуверенное, когда никто не готов озвучить решение вслух, но все же – согласие.

«Ну что, все за дуэль?» – уже почти было спросила Кристина, но в последний миг себя остановила.

Не лучшая формулировка. Она подразумевает возможность отказа, но сейчас ей не стоит давать ни крохи лишнего сомнения тем, кто еще колеблется. А такие наверняка есть.

– Что ж, значит, давайте дадим такое представление, которое нашим конкурентам и не снилось! – сказала Кристина и поймала себя на том, что сама верит в то, что говорит. Что она тоже готова дать такое представление, которое еще не видели цирки. Представление, которое вернет им всем их жизни. Представление, которое изменит весь мир.

* * *

Риона уговаривала себя, что обижаться глупо. Какие тут могут быть обиды? У Крис просто нет времени – ни на подругу, ни даже на себя, – на нее свалилось так много всего, что только разгребай! Она едва успевает поспать, а все остальное время занята работой над тем, чтобы ее план – их план! – воплотился в жизнь. Чтобы они все стали свободны. И не только они – чтобы никто другой больше никогда не попал в эти цирки. Чтобы люди, а не фамильяры жили жизнь, которая им дана.

Куда ни глянь – сплошь благородные цели. Цели, которые Риона искренне разделяла. Цели, которых она тоже хотела добиться – ради себя и ради всех них. Цели, которые, конечно же, требовали жертв и плату – от всех них, и от Крис в том числе. И они все ее платили. И все же, и все же… Ну неужели у Крис не могло найтись одной минутки на подругу? И не надо проверять, как у нее дела, не надо держать ее за руку, подставлять плечо; теперь, когда она свободна от Кабара, с ней все в порядке. Скорее, это Риона хотела спросить, все ли у Крис в порядке, и поддержать ее, ведь той сейчас наверняка трудно. Но подруга не обращалась за помощью. Собственно, она вообще ни за чем к ней не обращалась. И это задевало.

За долгое время, проведенное в «Колизионе», Риона привыкла копаться в себе и научилась анализировать свои чувства и эмоции, пусть даже выводы ее не всегда радовали. Вот и сейчас она старательно пыталась понять, почему у нее появилась эта обида, хотя она понимает, по какой причине Крис не успевает провести с ней ни минуты. Что это за детский эгоизм? Ей что, так нужно постоянное внимание? Нужно, чтобы ей ежедневно напоминали: «Да, ты для меня важна»? Она и так знает, что они с Крис подруги, и этому не требуется подтверждения… не так ли? Или она видит угрозу их дружбе? От кого? От директоров других цирков? Да нет, Риона видела, что Крис связывают с ними исключительно деловые вопросы. Тогда в чем проблема?

«В том, что она не приходит ко мне за поддержкой, когда ей тяжело. А ей наверняка тяжело». Риона наконец сумела вычленить из клубка запутанных чувств одно.

Что ж, если ею движет беспокойство о подруге, почему бы тогда ей самой первой к ней не подойти? «Хей, Крис! Ну ты как? Я за тебя беспокоюсь. Я хочу тебя поддержать».

Но… при мысли о том, чтобы подойти первой, внутри возникал протест. При более близком рассмотрении – тоже детски-эгоистичный. Не хочу подходить первой! Не хочу навязываться! Если им надо, пусть они ко мне первые подходят! Однако, если ею действительно движет забота о подруге, такие нелепые соображения, во-первых, вообще не должны возникать, а во-вторых, уж точно не должны останавливать. А раз они останавливают, выходит, на самом деле ею движет вовсе не беспокойство о подруге… Нет, нет, она искренне переживает и беспокоится за Крис! Но, похоже, странная обида сильнее…

Рионе не нравилось, куда ведет ее копание в своих мыслях, но останавливаться она не собиралась. Лучше уж узнать о себе всю правду, чем жить в иллюзиях. А она и так слишком долго в них жила. Иллюзия прежней жизни заключалась в том, что она была уверена: благодаря папе она получит все, что пожелает. А иллюзия нынешних дней – это, собственно, сам «Коллизион», он –