что никак не отреагировал, так и продолжал смотреть на вздымающийся в небо купол – и выглядел почему-то моложе, чем обычно. Возможно, потому что сейчас, когда он остался наедине с самим собой, ему не нужно было быть директором цирка, и эта маска, налагаемая любой ответственностью, маска, которая всегда «взрослила» человека, отсутствовала.

Кристина с любопытством разглядывала профиль Арлисса. Все это время она виделась с ним каждый день, но еще ни разу толком его не рассмотрела, ей было не до изучения его внешности. И сейчас она словно впервые по-настоящему увидела, что он действительно молод, вряд ли намного старше Графини. Но когда Арлисс облачался в маску директора цирка, появлялась та аура власти, которая словно стирала понятие о возрасте. Человек, несущий на себе серьезную ответственность, всегда выглядит взрослым, а сколько именно ему лет, уже не имеет значения.

«Интересно, я со стороны теперь тоже выгляжу старше, чем есть на самом деле?» – задумалась Кристина.

Она скользнула взглядом по его одежде, еще повседневной, а не сценическому костюму, и вдруг вздрогнула, заметив нечто такое, чего совершенно однозначно быть просто не могло! Но повторный, более внимательный взгляд подтвердил: нет, она увидела все верно, Арлисс крутил в руке… отрезанную ладонь!

Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы Кристина поняла: это вовсе не ладонь, а бронзовая перчатка, которую Арлисс всегда, и на арене, и вне ее, носил на левой руке, а сейчас почему-то снял. И похоже, сделана она не из ткани, потому что, даже снятая, перчатка не потеряла своей формы.

Взгляд, словно загипнотизированный, приклеился к перчатке и не отпускал ее ни на миг. И даже когда Арлисс снова ее надел, Кристина так сфокусировалась на бронзовых пальцах, что почти не заметила руку, на которую ее надевают. А когда заметила, не смогла сдержать вскрик. На левой ладони Арлисса отсутствовали почти все пальцы.

– Несчастный случай в детстве, – невозмутимо сказал директор «Инфиниона» и пошевелил пальцами.

Пальцами левой руки, на которой не было пальцев. Выходит, перчатка – это протез?

Кристина видела, что Арлисс внимательно смотрит на нее, готовый к любой реакции, но сейчас ей было не до него, сейчас перед глазами Кристины проходила вереница артистов «Инфиниона». Девушка с бронзовым ухом. Мужчина с бронзовой ногой. Парень с бронзовой повязкой на глаз, в которую был вставлен искусственный механический глаз.

– Это вовсе не детали ваших костюмов! – потрясенно прошептала Кристина. – Это ваши… ваши протезы! У вас на самом деле нет тех частей тела, которые прикрывают бронзовые детали!

– Не у всех; некоторые носят эти аксессуары, просто чтобы не выделяться на нашем фоне. – Арлисс широко развел руки, уронил голову на грудь в издевательском поклоне и сказал: – Да, это протезы, а мы – цирк неполноценных и фриков. Цирк инвалидов.

– Инвалиды? Неполноценные? Я тебя умоляю! – Кристина фыркнула. – Вы себя видели на арене? Да вы… да от вашего представления дух захватывает! Вы такое творите!

От возмущения, что циркачи «Инфиниона» и впрямь могут так низко себя ценить, перехватило дыхание. Мало того что это несправедливо по отношению к самим себе и не отражает действительность, так прямо сейчас это еще и опасно! Прямо сейчас им точно не нужно ослаблять свои позиции в этом мире, обесценивая себя! Не стоит давать фамильярам преимущество, самостоятельно становясь «слабым звеном»!

Арлисс чуть склонил голову набок, а затем негромко сказал:

– Тем не менее большинство из нас – люди с ограниченными возможностями.

Тон, которыми были произнесены эти слова, показался Кристине каким-то странным. То ли Арлисс ее проверял, то ли сам в это верил.

Но он не может в это верить, не так ли? Кто угодно, но не он! Его спокойствию, его решительности, его способности буквально излучать ощущение власти, за которой любой готов последовать едва ли не против воли, могут позавидовать многие!

Получается, он ее проверяет.

– Ну, значит, вы научились так мастерски обходить свои ограниченные возможности, что сейчас кажется, будто возможностей у вас даже больше, чем у других, – ответила Кристина.

Арлисс молчал, изучая ее лицо. Под его испытующим взглядом Кристине стало неловко. Но это было не то «неловко», которое возникает из-за проявления откровенного и будоражащего интереса противоположным полом. Не то «неловко», когда еще не вернувшийся из видений прошлого Фьор обнимал ее, и не то «неловко», когда Дэнни откровенно заявил, что она ему нравится. Это было «неловко» из-за того, что смотрящий на тебя, кажется, видит всю твою душу насквозь. А ты-то, как никто другой, знаешь, что там в ней на самом деле.

– Ты всегда была такой? – наконец спросил Арлисс.

На этот раз в тоне директора «Инфиниона» звучало нечто похожее на скрытое одобрение, и Кристина поймала себя на мысли, что ей это приятно. Она хотела, чтобы о ней думали хорошо, – о, эта вечная потребность в одобрении, это ненасытное, обращенное к миру «Любите меня!». Но прямо сейчас больше всего ей хотелось, чтобы о ней хорошо думал именно Арлисс. Его одобрение почему-то ощущалось будто награда.

Награда, которую она не имела права получать.

– Нет, – коротко ответила Кристина и отвела взгляд, а перед глазами немым укором встал Кирюша.

– Что ж, – Арлисс усмехнулся, мягко и чуть насмешливо, – если искать плюсы в нашей ситуации, то вот один: цирки, при всех своих недостатках, сделали нас лучше.

Он поднял левую руку и по очереди быстро согнул бронзовые пальцы, будто играл на невидимой гитаре.

– Я получил конечность, а ты…

– А я – человечность, – закончила за него Кристина.

«Во всяком случае, хотя бы немного», – добавила она про себя.

Последовавшая за этим пауза не вызывала жгучего желания во что бы то ни стало ее заполнить; это было спокойное, комфортное молчание, которое наступает после хорошего разговора с другом.

– Готова? – наконец спросил Арлисс, кивая в сторону огромного шатра.

Кристина посмотрела на полосатый красно-белый купол, и по телу пробежала невольная дрожь. Этот новый, непонятно откуда взявшийся цирк пугал. Как оно будет там, внутри? Кто на них будет смотреть? Что их ждет?

– Не думаю, что к такому можно быть готовым, – ответила она, пытаясь скрыть за усмешкой страх и неуверенность в себе. – Но я постараюсь.

Возвращать этот вопрос Арлиссу Кристина не стала; круглый след на ладони внезапно нагрелся, и она поняла, что уже знает ответ. Конечно, Арлисс готов. Он сделает все, что может, все, что от него зависит, – безо всяких сомнений.

Собственная уверенность в Арлиссе немного сбивала Кристину с толку и даже пугала. В конце концов, они совсем мало знакомы, – откуда такое доверие к нему? Как можно так верить