Шарлотта уже намного спокойнее относилась к странным названиям книг, которые выбирали покупатели, и сейчас всего лишь улыбнулась женщине в бежевом свитере и спросила:

– Вы нашли то, что искали?

– Да, – уклончиво ответила та.

– Прекрасно!

Пробивая книги, Шарлотта пыталась сообразить, что бы еще сказать покупательнице. Работая в магазине, самым сложным, естественно, было все время поддерживать дружелюбный и заинтересованный тон общения.

– Увлекательное сочетание, – радостно сказала она. – Наверное, это для какого-нибудь школьного проекта?

Женщина достала портмоне и покачала головой.

– Нет, это книги для моего отца. Ему нужно чем-то занять себя.

Шарлотта расплылась в улыбке.

– Вот как? Да, каннибализм определенно может превратиться в приятное хобби.

Явно не поняв ее шутливый тон, женщина пристально взглянула на Шарлотту и протянула ей кредитную карточку.

– Да, – бесцветным голосом сказала она. – Нелегко быть старым. Каждый имеет право на развлечение.

Когда женщина покинула книжный магазин, Шарлотта еще раз вспомнила названия книг и подумала про себя, существует ли у продавцов книжных магазинов какой-нибудь моральный кодекс. Конечно, книги, отобранные покупательницей, она не читала, но продавать произведение под названием «Человек ли женщина?» казалось ей в корне неправильным.

Шарлотта по-прежнему никому ничего не сказала о мужчине в ветровке светло-голубого цвета, но у нее возникло такое же чувство, когда он покупал свои книги, и она подумала, что это достаточно важный вопрос. Существуют ли книги, которые им не следует брать на продажу из принципиальных соображений? Хотя, в таком случае, где именно провести границу? Нормально ли продавать детективы, в деталях смакующие жестокость или сцены изнасилования? И чем руководствоваться, если речь идет о книгах, посвященных разделке мяса? Ведь нет никакой гарантии, что они не послужат источником вдохновения для серийного убийцы.

Она улыбнулась. Это был типичный вопрос, который раньше она обсудила бы с мамой. Кристина всегда рассуждала очень здраво, и на ней можно было прекрасно оттачивать аргументы.

Шарлотта вздохнула. Ей потребовалось очень много времени, чтобы принять смерть матери, и даже сейчас на нее изредка могло нахлынуть это темное беспочвенное чувство сиротливости. Она до сих пор не рискнула расспросить об обстоятельствах смерти тетушки, панически боясь услышать, что ее забрал тот же коварный рак, что и Кристину, и таким образом убедиться в дурной наследственности. И все-таки чудовищно несправедливо потерять стольких близких людей. Мысль об этом была невыносима, поскольку, начиная анализировать, что именно произошло, Шарлотта сразу попадала в замкнутый круг волнений и горя, вбив себе в голову, будто судьба отбирала у нее всех, кто был ей дорог.

Быстро стряхнув с себя грустные мысли, Шарлотта кивнула Мартиник, проходившей мимо с подносом. Производство и продажа шведского печенья были поставлены на поток. Мартиник оперативно научилась стряпать «Ванильные мечты», «Печенье-ириски» и «Малиновые пещерки». Теперь в книжном магазине все время пахло свежей выпечкой, и многие клиенты, пользуясь случаем, брали чашечку кофе с печеньем или покупали выпечку домой.

На стойке, которую выставляли на тротуар перед входом в лавку, они написали: «В «Риверсайде» вы узнаете, что такое шведская фика[27]», и многие, кто заходил в магазин, интересовались, что именно означает это слово. Но сегодня был четверг – день, когда после обеда в лавке было особенно мало посетителей.

Сэм устроилась у кофейного столика и просматривала весенние каталоги издательств, чтобы подготовить предложение по новым закупкам. Шарлотта изучающе взирала на нее – Сэм сидела, взгромоздившись на барный стул, на ней были лиловые колготки и коротенькие кожаные шорты. После ссоры они практически не разговаривали, и у Шарлотты возникло чувство, будто Сэм избегает ее. На самом деле это было по-своему хорошо. Шарлотта могла сосредоточиться на своих задачах, а Сэм занималась подготовкой уголка чтения, который планировалось организовать под лестницей. Кстати, за вчерашний рабочий день она самостоятельно вычистила всю кладовку, покрасила ее остатками краски и каким-то чудесным образом разместила по другим помещениям все хранившиеся там вещи, но Шарлотта пока еще не разрешила ей закупить отделочные материалы. Она по-прежнему пыталась понять, как до конца выяснить финансовую ситуацию магазина. Дополнительные доходы от продажи кофе и печенья Мартиник – это, конечно, замечательно, но недостаточно для оплаты имеющейся задолженности. И вопреки всему Шарлотта не могла решиться рассказать Сэм и Мартиник о бедственном положении лавки. Она все еще надеялась придумать способ решения этой проблемы.

Когда Шарлотта краем глаза заметила на лестнице Уильяма, что-то затрепетало внутри. Со времени длинной прогулки, состоявшейся чуть больше недели назад, они толком не разговаривали, и она осознала, что соскучилась по нему. В привычной ему манере этакой непринужденной элегантности Уильям неспешно спускался вниз, засунув руки в карманы.

– Привет! Как идут дела?

Шарлотта показала широким жестом на торговый зал.

– Как видишь, продажи великолепны.

Когда он рассмеялся, на душе потеплело.

– Не переживай. Со всеми начатыми проектами у вас все получится.

Сэм оторвала взгляд от своего каталога.

– А у тебя как дела? Ты такой радостный – что, писательская судорога отступила?

Уильям улыбнулся, а Шарлотта задержала взгляд на чуть заметных под щетиной ямочках, появившихся на его щеках.

– Да, можно и так сказать. У меня появилось вдохновение.

Когда он посмотрел на Шарлотту, у нее появилось внезапное желание наклониться через прилавок и провести пальцами по его жестким, блестящим волосам. «Благодарю тебя, господь бог, за то, что я умею контролировать свои порывы», – подумала она спустя мгновение.

– Классно. А как именно работает вдохновение?

Уильям повел плечами.

– Просто в голову приходят идеи.

Он опять засмеялся и обошел прилавок, чтобы налить кофе.

– Кому еще кофейку налить?

Шарлотта помотала головой.

– Некоторые писатели идут на разные ухищрения, лишь бы поймать его, – продолжил Уильям, наливая белую чашку почти до краев.

– Да, Дэн Браун стоит на голове, – заметила Сэм.

– Эх, это как раз не очень оригинально. Я слышал, что некоторые перестают принимать душ, чтобы не было соблазна променять процесс написания книги на увеселительные мероприятия, – с довольным видом сказал он.

Сэм сморщила нос.