— Ты не отпросилась с работы, чтобы мы побыли на день дольше на Бермудах, зато отпросилась из-за прически? — спросил Кёрт, обложившись подушками, подавляя смех.

— Не могу я в таком виде выходить. — Она закопалась под одеяло, словно прячась.

— Не так все плохо, как тебе кажется, — отозвался он.

— Ты по крайней мере теперь признаешь, что все же плохо.

Кёрт рассмеялся.

— Ты знаешь, о чем я. Иди сюда.

Он обнял ее, поцеловал, а затем скользнул вниз и принялся массировать ей ступни; ей нравился теплый нажим, ощущение от его пальцев. Но расслабиться не получалось. Отражение в зеркале в ванной ошарашило ее — тусклая, помятая сном, на голове — какой-то моток шерсти. Она взялась за телефон и отправила Вамбуи сообщение: «Ужасные волосы. Не смогла выйти на работу».

Ответ от Вамбуи прилетел через несколько минут: «Сходи в Сеть. СчастливКурчавКосмат. ком. Сообщество людей с натуральными волосами. Вдохновишься».

Ифемелу показала это сообщение Кёрту:

— Дурацкое какое название у сайта.

— Действительно, но, по-моему, затея стоящая. Сходи туда как-нибудь.

— Типа прям сейчас. — Ноутбук Кёрта стоял открытым на столе. Направляясь к столу, Ифемелу заметила резкую перемену в Кёрте. Внезапную напряженную прыть. Его посеревший, панический рывок к ноутбуку. — Что такое? — спросила она.

— Они ничего не значат. Письма ничего не значат.

Она уставилась на него, понукая ум работать. Он не ожидал, что она схватится за его компьютер, — такое бывало очень редко. Он ей изменяет. До чего странно — ей это и в голову не приходило ни разу. Ифемелу взяла в руки ноутбук, крепко, но Кёрт и не пытался к нему тянуться. Просто стоял и смотрел. Страница почты свернута рядом со страницей о школьном баскетболе. Она прочла несколько сообщений. Посмотрела на приложенные фотографии. Письма от женщины — с адреса «СверкающаяПаола123» — полнились намеками, а в ответных от Кёрта намека было ровно столько, чтобы женщина продолжала писать. «Собираюсь приготовить тебе ужин, одетая в тугое красное платье и на каблуках до неба, — писала она, — а ты приноси себя и бутылку вина». Кёрт отвечал: «В красном тебе будет отлично». Женщина примерно ее возраста, но был у нее на присланных фотографиях вид тяжкого отчаяния, волосы выкрашены в дерзкий блондинистый, глаза обременены избытком голубых теней, вырез слишком глубок. Ифемелу удивило, что Кёрт счел ее привлекательной. Его бывшие белые девушки все были со свежими личиками школьниц.

— Я с ней познакомился в Делавэре, — пояснил Кёрт. — Помнишь, та конференция, куда я тебя с собой звал? Она принялась таскаться за мной прямо с порога. Так и не отлипает с тех пор. Проходу не дает. Знает, что у меня есть девушка.

Ифемелу смотрела на один из снимков — профиль, черно-белый, голова откинута назад, длинные волосы струятся. Эта женщина любила свои волосы и думала, что и Кёрту они понравятся.

Она посмотрела на него — футболка, шорты, уверен в своих оправданиях. Ему можно, как ребенку, — безоговорочно.

— Ты ей тоже писал, — сказала она.

— Но это потому что она не отцеплялась.

— Нет, потому что ты сам хотел.

— Ничего не было.

— Дело не в этом.

— Прости. Я знаю, ты и так расстроена, ужасно не хочется делать хуже.

— Все твои девушки носили длинные струящиеся волосы, — сказала она, голос пропитан обвинением.

— Что?

Она вела себя нелепо, но знание этого нелепости не умаляло. Фотографии его бывших девушек подзуживали ее — стройная японка с прямым волосами, выкрашенными в красный, оливковокожая венесуэлка в спиральных локонах до плеч, белая девушка, вся в волнах каштановых прядей. Ифемелу захлопнула ноутбук. Почувствовала себя маленькой и уродливой. Кёрт все говорил и говорил.

— Я скажу ей, чтоб больше никогда не писала мне. Этого больше никогда не повторится, детка, честное слово, — сказал он, и она подумала, что у него выходило, будто не он, а эта женщина за все в ответе.

Ифемелу развернулась, натянула Кёртову бейсболку, побросала вещи в сумку и ушла.

* * *

Кёрт пришел к ней чуть погодя и притащил столько цветов, что, когда она ему открыла, его лицо за ними едва просматривалось. Она знала, что простит его, потому что верила ему. Сверкающая Паола — просто еще одно его приключеньице. Он бы с ней дальше не зашел, но ее внимание подогревал бы, пока не надоест. Сверкающая Паола — как серебряные звезды, которые учителя клеят в младших классах детям на тетрадные страницы с домашним заданием, источник поверхностного, мимолетного удовольствия.

Выходить в город не хотелось, быть с ним в сокровенности ее квартиры — тоже: Ифемелу все еще обижалась. Она нацепила повязку для волос, и они пошли гулять, Кёрт — сплошная угодливость и обещания, шли рядом, но не касались друг друга, вплоть до пересечения улицы Чарлза с Университетской Парковой, а затем обратно, до ее дома.

* * *

На работу она сообщала, что болеет, три дня подряд. Наконец вернулась — с очень коротким, чрезмерно расчесанным и умасленным афро.

— Выглядите по-другому, — говорили ей коллеги, все до единого — осторожно.

— Это что-то означает? Типа что-то политическое? — спросила Эми — Эми, у которой на стенке в загончике висел портрет Че Гевары.

— Нет, — ответила Ифемелу.

В столовой мисс Маргарет, грудастая афроамериканка, восседавшая за стойкой, — и, помимо двух охранников, второй чернокожий человек в компании — спросила:

— Зачем волосы состригла, милая? Ты лесбиянка?

— Нет, мисс Маргарет, — по крайней мере пока.

Через несколько лет, в день, когда Ифемелу увольнялась, она отправилась в столовую на последний обед.

— Уходишь? — спросила мисс Маргарет, скорбя. — Прости, милая. Им тут надо бы с людьми получше обращаться. Думаешь, и из-за волос у тебя не сладилось?

* * *

На СчастливКурчавКосмат. ком был ярко-желтый задник, на форуме куча постов, превью фотографий черных женщин мигали сверху. У всех были длинные дреды, мелкие афро, громадные афро, твисты, косы, мощные бурные кудри и завитки. Здесь выпрямители называли «кремовым крэком». Они бросили делать вид, что волосы у них такие, какими не были, бросили шарахаться от дождя и избегать потения. Они хвалили фотографии друг друга и завершали комментарии словом «обнимаю». Жаловались, что черные журналы никогда не публикуют на своих страницах женщин с натуральными волосами, писали о косметических продуктах, настолько ядовитых от минеральных масел, что они не увлажняют естественные волосы. Обменивались рецептами. Они создали для себя виртуальный мир, где их кудрявые, курчавые, косматые, шерстистые волосы были нормой. И Ифемелу погрузилась в этот мир с безоглядной благодарностью. Женщины с прической, как у нее, имели свое наименование: ВТА, Вот-Такусенькое Афро. Она узнала — от женщин, выкладывавших длинные инструкции, — что нужно избегать шампуней с кремнийорганикой, применять несмываемые кондиционеры на влажные волосы, спать в атласном платке. Ифемелу заказывала товары у женщин, изготовлявших снадобья у себя на кухнях и доставлявших с отчетливыми инструкциями: ЛУЧШЕ СРАЗУ В ХОЛОДИЛЬНИК. НЕ СОДЕРЖИТ КОНСЕРВАНТОВ. Кёрт открывал холодильник, доставал контейнер с этикеткой «масло для волос» и спрашивал: