Она уговаривала, пока Дике не согласился — если ему разрешат идти в кроссовках, а не в ботинках со шнурками, как настаивала мама.

— Я приеду в эти выходные, — пообещала Ифемелу. — Привезу с собой своего бойфренда Кёрта. Наконец-то познакомитесь.

* * *

С тетей Уджу Кёрт был услужлив и чарующ и так ее умасливал, что Ифемелу несколько смутилась. За ужином с Вамбуи и прочими подругами Кёрт то и дело доливал в бокалы. Обаятельный — таким сочла его одна из девушек: «Твой бойфренд — он такой обаятельный». И Ифемелу пришло на ум, что обаяние она не любит. Не любит такое, как у Кёрта, — с потребностью ослеплять, изображать. Она жалела, что Кёрт не ведет себя поспокойнее, посдержаннее. Когда он заводил разговоры с людьми в лифтах или обильно раздавал комплименты посторонним, она затаивала дыхание, уверенная, что все увидят, до чего он любит чужое внимание. Но все всегда улыбались в ответ, отвечали и позволяли себя обожать. Как и тетя Уджу.

— Кёрт, попробуйте суп? Ифемелу вам такой не готовила? А жареный банан пробовали?

Дике наблюдал, говорил мало, вежливо и учтиво, хотя Кёрт шутил с ним, болтал о спорте и очень старался завоевать его расположение — Ифемелу опасалась, что он сейчас начнет ходить колесом. Наконец Кёрт спросил:

— Хочешь в кольцо покидать?

Дике пожал плечами.

— Ладно.

Тетя Уджу смотрела им вслед.

— Ты глянь, он ведет себя так, будто все, к чему ты прикасаешься, начинает пахнуть духами. Ты ему и впрямь нравишься, — сказала тетя Уджу, а затем, поморщившись, добавила: — Даже с такой прической.

— Тетя, бико, оставь мою прическу в покое, — сказала Ифемелу.

— Как джут. — Тетя Уджу запустила пальцы в афро Ифемелу.

Ифемелу отвела голову.

— А если бы в любом журнале и в любом фильме, какие тебе бы попались, были красавицы с волосами, как джут? Ты бы сейчас моими любовалась.

Тетя Уджу фыркнула:

— Ладно, можешь говорить об этом по-английски, но я говорю как есть. В натуральных волосах всегда что-то неряшливое и неопрятное. — Тетя Уджу примолкла. — Ты читала сочинение своего братца?

— Да.

— Как он может говорить, будто не знает, кто он такой? С каких это пор он запутался? И с каких пор у него трудное имя?

— Поговори с ним, тетя. Если он так чувствует, значит, он так чувствует.

— Думаю, он так написал, потому что этому их там учат. Все у них запутанные, самосознание то, самосознание сё. Кто-то совершит убийство и скажет — все потому, что это мама его не обнимала, когда ему было три годика. Или вытворят что-нибудь гадкое и скажут, мол, у них болезнь, они с ней борются.

Тетя Уджу глянула в окно. Кёрт с Дике стучали бейсбольным мячом во дворе, а дальше начинались густые заросли. В последний приезд Ифемелу проснулась и увидела в кухонное окно пару изящно несшихся оленей.

— Я устала, — сказала тетя Уджу вполголоса.

— В смысле? — Ифемелу знала, впрочем, что далее последуют лишь очередные жалобы на Бартоломью.

— Мы оба работаем. Мы оба приходим домой в одно и то же время, и знаешь, чем занимается Бартоломью? Усаживается в гостиной, включает телевизор и спрашивает, что у нас на ужин. — Тетя Уджу скривилась, и Ифемелу заметила, до чего та поправилась, приметила зачаток второго подбородка, незнакомый разлет ноздрей. — Хочет, чтобы я отдавала ему свою зарплату. Вообрази! Сказал, что так устроен брак, раз он глава семьи, и что я не должна слать деньги брату без его разрешения, что платежи за машину мы должны делать из моей зарплаты. Я хочу подыскать Дике частную школу — при таких-то глупостях, что творятся в государственной, — но Бартоломью говорит, что это слишком дорого. Слишком дорого! Меж тем его дети учились в частных школах в Калифорнии. Он вообще не берет в голову, что там происходит в школе у Дике. Давеча я туда пошла, а завуч на меня накричала через весь зал. Вообрази. Так нагрубила. Я заметила, что на других родителей она через весь зал не орет. Ну я подошла и отбрила ее. Эти люди, они тебя доводят до зла, а никуда не денешься — чтоб достоинство сохранить. — Тетя Уджу покачала головой. — Бартоломью плевать, что Дике до сих пор зовет его дядей. Я говорила ему предложить Дике звать его папой, но хоть бы что. Ему только и надо, чтоб я ему зарплату отдавала, готовила потроха с перцем по субботам, пока он смотрит европейскую лигу по спутниковому. С чего это я должна ему зарплату отдавать? Он за мое медобразование платил? Хочет начать дело, ему не дают кредит, а он им говорит, что засудит их за дискриминацию, потому что кредитная история у него неплохая и он выяснил, что человек, который в нашу церковь ходит, получил заем при кредитной истории куда хуже. Я, что ли, виновата, что ему заем не дают? Его сюда заставляли переезжать, что ли? Он разве не знал, что мы тут будем единственные черные? Он сюда ехал, не потому что ему тут будет выгоднее? Сплошь деньги, деньги, деньги. Он рвется рабочие решения принимать за меня. Что бухгалтер знает о медицине? Мне всего-то и надо, чтоб с удобствами. Хочу заплатить ребенку за колледж. Не надо мне работать дополнительно, чтоб денег накопить. Я ж не собираюсь яхту покупать, как американцы. — Тетя Уджу ушла от окна и села за стол. — Даже не знаю, чего я сюда приехала. Тут на днях аптекарша сказала, что у меня непонятный акцент. Вообрази, я попросила лекарство, а она мне прямо сказала, что у меня акцент непонятный. В тот же самый день, будто они сговорились, один пациент, бездарный брандахлыст, весь в татуировках, сказал мне катиться откуда приехала. А все потому, что я знала: врет он про боли — и отказалась выписать ему обезболивающее. Почему я эту дрянь терпеть должна? Во всем виноваты Бухари,[125] Бабангида и Абача, потому что они разрушили Нигерию.

Странное дело: тетя Уджу очень часто говорила о бывших главах страны, упоминала их имена с ядовитыми нападками, но никогда не заикалась о Генерале.

Кёрт и Дике вернулись в кухню. У Дике покраснели глаза, он слегка вспотел и сделался болтлив: там, в баскетбольном пространстве, он заглотил звезду Кёрта.

— Хочешь водички, Кёрт? — спросил он.

— Зови его дядей Кёртом, — поправила тетя Уджу.

Кёрт хохотнул.

— Или кузеном Кёртом. Давай куз Кёрт?

— Ты мне не кузен, — сказал Дике, улыбаясь.

— Стану — если женюсь на твоей кузине.

— Смотря сколько предложишь за нее! — воскликнул Дике.

Все засмеялись. У тети Уджу сделался довольный вид.

— Давай попей и выходи ко мне во двор, Дике? — предложил Кёрт. — У нас там дело недоделанное!

Кёрт легонько тронул Ифемелу за плечо, спросил, все ли с ней хорошо, а затем вышел вон.