– Отвали, – отмахнулся тот. – У тебя каждый день новые рецепты.

Он потянулся к зазвонившему на его столе телефону. Минуту тревожно хмурился и неожиданно широко улыбнулся

– Ну что, коллеги, настал и на нашей улице праздник. Доктор наш попался. Игорь Степанович Ложкин.

– Это который лечил Анну после нападения? – спросила Валя с набитым ртом.

– Он самый. Сколько веревочке ни виться… Ну, наконец-то!

Илья проглотил последние куски беляша, вытер руки влажной салфеткой и тут же направился к двери со словами:

– Его уже везут в наш отдел. Полицию вызвали соседи подстреленного правонарушителя. Он орал в квартире так, что они не выдержали. И доктор наш со скальпелем и в окровавленном халате во всей красе. Его и приняли. Отлично. Попытаюсь его разговорить.

– А с вдовой можно я? – снова первоклашкой подняла руку Валя.

– Можно. Доверяю…

… – Куда-то уезжаете?

Валя с Носовым перехватили Анну у ворот дома Ляпова. Она грузила в машину два огромных чемодана. Брючный трикотажный костюм кофейного цвета. Красивая шелковая косынка, под которой спрятались волосы. Темные очки надо лбом. Выглядела вдова шикарно.

– К матери, – буркнула та, не обращая на них внимания.

– Насколько нам известно, ваша мать умерла.

Валя встала, чтобы преградить путь машине, поставила ногу на переднее левое колесо. Анна уже усаживалась за руль.

– Мать умерла, дом остался. Где-то жить мне надо.

Она потянула на себя водительскую дверь, но Носов не позволил ее захлопнуть. Встал, дыша женщине прямо в лицо. Рука его легла на дверную ручку.

– Послушайте, что вы от меня хотите? – возмутилась она тихим голосом. – Я отсидела у вас семьдесят два часа. Вы не нашли, что мне предъявить. Все показания сына Гоши – туфта. Он просто решил меня оговорить. Ищите его сообщников. Они избили меня, вкололи мне какую-то дрянь, чтобы я не позвала на помощь. И не смогла спасти Гошу.

– А он утверждает, что именно вы придумали весь этот план. Захотели обокрасть ювелира и попутно остаться с наследством. Решили ускорить процесс, а то неизвестно, сколько Ляпов мог еще протянуть. Полгода, год, а то и два при хорошем-то уходе! А вдруг догадался бы, что его гражданская жена спит с его сыном? Он бы выкинул вас за ворота. – Валя на нее не смотрела, смотрела ввысь, и рассказ ее был словно с небес считан. – А страсть нарастала. Хотелось любить красивого блондина, не стесняясь. Так, Нюша?

– Его слова против моих… – ухмыльнулась та и завела машину. – Он, чтобы соскочить, любую ерунду придумает. Налицо оговор пострадавшего. То есть меня. Я с ним не спала. Гошу не убивала. И не принимала никакого участия во всем этом кошмаре. Я – лицо пострадавшее, о чем имеется запись в моей больничной карточке. Ознакомьтесь на досуге, господа полицейские.

Валя смотрела на нее и невольно восхищалась. Такое самообладание! Такая сила! Не хмурится, не морщится, глаза не бегают, губы не дрожат. Самый лучший физиономист был бы озадачен. А может, и поверил бы ей.

– Я вам не верю, – широко улыбнулась Валя, вставая с Носовым плечом к плечу. – Потому что у меня есть доказательства обратного.

– Я уже говорила и повторюсь: Влад врет, чтобы меня оболгать. Узнал, что я пытаюсь через суд доказать наше с Гошей совместное ведение хозяйства и тем самым претендовать на наследство, вот он и…

– Все бы было ничего, если бы ваш доктор – Игорь Степанович – не попался с поличным, – как бы невзначай обронила Валя и, разведя руки в стороны, удрученно их уронила. – А он, засранец, попался. И вынужден теперь говорить правду, и только правду. И среди этой правды всплыло кое-что…

И вот тут что-то в красивом лице Анны дрогнуло. Какая-то тонкая жилка, какой-то нерв исказили ее надменность, выпуская наружу самый настоящий первобытный страх.

– Что же он вам рассказал – мой доктор? – хрипло поинтересовалась она.

– То, что полностью совпадает с показаниями Влада Серова. Разница в деталях. И доктор подтвердил, что вы заранее договорились с ним о фальшивом медицинском заключении. На самом деле не было никаких травм. И это вы все подстроили. Вы убили вашего мужа, а не Влад. Решили разыграть комедию с повешением? Думали, полиция подумает, что это серия? Сначала Илюхина, потом ее ювелир?

Анна свесила ноги из машины, оттолкнула Носова и выбралась из-за руля. Встала, сунув руки в карманы брючного костюма, так оттеняющего ее красоту. Глянула высокомерно.

– И что? Что теперь? – спросила она странно спокойно. – Ну, подстроила я то, что меня покалечили. Вступила в сговор с Владом, это не доказывает, что я с ним спала и что убивала своими руками Гошу. У меня не было выбора. Гоша угасал, а писать завещание не собирался. Я осталась бы ни с чем, умри он внезапно. Влад – нет. А я – да.

– И вы уговорили парня, чтобы не ждать долго. Чтобы Ляпов вдруг не отписал все кому-то еще.

– С какой стати ему было отписывать все кому-то еще? – фыркнула Анна со злобой. – У него единственный сын наследник и…

– Но если бы он узнал, что вы спите с его сыном, все бы поменялось. Он бы выгнал вас обоих. А он узнал, да? Или начал догадываться? Поэтому вы ускорились? Или причина в другом? – приставала Валя, не сводя с красивого лица Анны пылающего азартного взгляда. – Или причина в том, что скоро было бы невозможно скрывать вашу беременность? Да, Анна?

Она остолбенела всего лишь на мгновение, но тут же снова взяла себя в руки. И с насмешкой пробормотала:

– Это ребенок Гоши, господа полицейские.

– Да ладно! – коротко хохотнула Горохова.

– Да. И любой анализ ДНК подтвердит это. И мой ребенок будет прямым наследником всего этого добра. Мой ребенок, а не Влад. И не кто-то еще…

Она всех обыграла! Тонко все рассчитала, и даже суд был к ней снисходителен, приговорив к пяти годам условно. И Анна, как жила, так и продолжила жить в доме своего гражданского мужа, которого уговорила убить руками его же собственного сына.

– Я за все заплатила, – коротко обронила она в суде, прося о снисхождении. – Тридцатилетней верной жизнью с ним…

Собравшись в начале осени в кафе, которое застолбили в качестве любимого для себя любимых – Илья, Носов и Горохова шумно обсуждали окончание судебного процесса. На столе стояли три огромные кружки с пивом, к которому никто, кроме Сереги, не прикасался. Валя пива не любила в принципе. Илья снова худел.

– Пять лет условно – это тоже срок, – вздыхала Валя, копаясь пальцами в фисташковой шелухе в надежде найти целый орех. – К тому же ей придется с