несколько другой уже Коллегии. Тут собран совокупный интеллект мира Паралеи. А ты со своей «Мечтой» мнишь себя тут значимой? Для них твой чудесный балаганчик с показом изысканных прелестей настолько ничтожное, хотя и чарующее баловство, что они мирятся с ним лишь ради скудоумия своих любимых жён и дочерей. А вот сугубо тайный и закрытый его отсек исключительно важен ему. Ради личного интима он всю эту декорацию и соорудил. Но изысканный интим с кружевной феей того стоит..», — слова, не являющиеся словами в прямом смысле, напоминали течение реки, подвижная поверхность которой держала её на себе как стекло.

— Если бы я знала….

«Ты всё знала. Ты уже не прежняя девочка из квартала «Крутой Берег….».

— Оцени, как мне было важно дать тебе настоящую радость творчества и наполнение твоей жизни значимостью, — произнёс Рудольф. Внезапно Нэя сделала попытку куснуть его, едва он прикоснулся к ней губами.

— Ах ты, кусачий лягушонок! — возмутился он и сжал её руки в зажиме своих ручищ. — Я разрешил тебе быть только певчей птичкой. Если позволишь такое ещё раз, я…

— Вышвырнешь наружу? Но ведь именно этого я и хочу.

— Всему своё время. Я не наигрался…

«Твой звёздный моллюск был прав. Этот пришелец расист, он презирает тех, кого считает низшим сортом людей. То время, когда ты была для него исключением, ушло. Ты такая же, как и те особые девы, что здесь побывали. Знаешь, сколько их тут было? Никто счёт им не вёл, не считал, их имён и лиц не запоминал. Но если ты подумала, что речь о нём, то это не так. Тут же общая приёмная для общих женщин. Ты просто очередная из них, но выбранная им для его изысканного досуга».

Нэя вглядывалась в пустые углы отсека, пытаясь понять, где тот, кто это нашёптывает? Рудольф точно таких вот странных текстов не произносил.

— Так ты после волшебной Гелии общался со шлюхами?! — Нэя изобразила самую возможную для себя презрительную гримасу.

— Ты же хотела сказать «после волшебной меня», а Гелию ты давно уж вычеркнула из памяти. И правильно. Я тоже к тому стремлюсь.

«Я же тебе сказал, а я говорю всегда внятно в отличие от тебя, что тут всеобщий павильончик для сексуальных утех. Я же не о нём говорю, а о нравах этого тайного и чистого воинства. Ты же их тут видела? Чистые мужчины с чистой кожей и с чистыми мыслями. А он над младшим составом старший, следовательно, для всех сияющий образец, поскольку стремится соответствовать вшитому в него кодексу поведения. Поэтому после «волшебной тебя» он и не мог пользоваться шлюхами».

— Кто ты? — спросила она почти беззвучно, еле шевеля губами, как-то сообразив, что тот, чей шёпот она слышит, ей ответит.

«Чёрный Владыка, мой надводный цветок, хотя и сорванный не мною. Но пока что ты свежа и бела, а твой диковинный аромат не утрачен, ты вполне сгодишься как выкуп за несчастную и предавшую меня Ласкиру, не забытую мною. Их было очень много, моих белейших и одушевлённых надводных цветов, но всякий рачительный хозяин всегда помнит в лицо свою драгоценность. Пусть посторонним и кажется, что их не перечесть».

— Кто я? Придётся тебе о том напомнить, — Рудольф опрокинул её на обширную поверхность постели. Она раскинула руки и… ощутила лишь желание уснуть.

…Очнувшись, она не могла понять, сколько времени прошло, несколько мгновений или же день давно сменил утро? Во всём теле ощущалась поразительная лёгкость, но притупленное восприятие окружающего так и осталось. Она опять увидела Кристалл Хагора на его руке. Он бережно гладил её грудь.

— Так я не умерла? Уже хорошо. Плохо лишь то, что ты рядом. Жаль, что Ласкира не отдала меня в жрицы Матери Воды. Как было бы хорошо не знать тебя никогда. Почему она не дала мне этот эликсир в те дни моей юности, когда я была настолько влюблена в тебя? Нэиль остался бы в живых…

— Я нашёл бы тебя повсюду, где бы ты ни оказалась.

— И что? Ты нашёл бы ещё одну Гелию. Жрицы Матери Воды не способны испытывать любовь к мужчине. Если такое происходит, их ожидают бедствия и страдания, а потомство подпадает под проклятие Матери Воды. Если, конечно, оно родится. Редко какой из жриц удаётся выносить нормальное потомство. Они так и остаются возлюбленными Чёрного Владыки, а он не терпит соперников…

— Ты не жрица. Никакой владыка, чёрный он, белый или крапчатый, тебе угрожать не может.

Так и не дождавшись её отклика на ласки, он перевернул её на живот и навалился сзади, будто массивной плитой придавил.

— Ты мне за всё заплатишь, маленькая сука! Я тебя проучу за твоё кривляние…

И она уже не поднимала головы, будто шея вдруг переломилась. Реальность опрокинулась в кошмар, где место Рудольфа окончательно занял Чёрный Владыка, пришедший из глубин Паралеи.

— Ласкира, — позвала Нэя, держа реальность за ускользающий край. — Ты подсунула мне эликсир безумия? Помоги же мне избавиться от этого кошмара…

Но могла ли её старая мамушка услышать и прийти ей на помощь из недостижимых Надмирный селений? К тому же она сама нарушила инструкцию и опустошила весь флакончик в судорожной спешке. Она прижала лицо в шелковистую постель, ставшую «Синим рукавом Матери Воды», но без ощущения заливающейся в рот воды… Она плавно падала на самое дно реки, на мерцающие там пески… поверх её головы проплывали надводные цветы и застывали как изображения на стекле. Она даже ощущала щекочущее прикосновение отрывающихся лепестков к своей коже, не понимая, что это его поцелуи…

Он приподнял её голову от постели, может, проверяя её состояние, жива ли она? И Нэя увидела Кристалл, налившийся красным цветом как кровью, похожий на чей-то налитый чудовищной яростью глаз с холодным и страшным своей одушевлённостью зрачком — сгустком в глубине его. Камень пульсировал и ужасал больше того, что происходило с ней, он словно втягивал в себя её душу, её дыхание…

«Я умираю», — подумала она с покорной обречённостью. — «Вот как это бывает». Мозг не умел принять происходящего, и сознание стало покидать её, отказываясь служить, как и уже отключившиеся чувства. Но, застыв в этом состоянии уходящего сознания, она всё сознавала, плавая в красной плазме, будто вылившейся из Кристалла, натыкаясь на его раскалённые зловещие грани. Сколько так продолжалось? Она не знала.

— Тебе понравилось? — спросил он и полизал её ушную раковину, — Надеюсь, ты оценила моё старание, — развернул к себе лицом, глядя в глаза и пытаясь уловить в себя её ощущения.

— Ты действительно оборотень. Чапос был