Он с готовностью согласился, что место для любви не самое подходящее, — Сам не ожидал, что буду с тобой нежен даже здесь.

«Это же постель для блудных девок, для кобелиной радости здешних затворников» — прошептал ей Чёрный Владыка. — «У мужской природы есть очень существенный дефект, восполняя который мужчины и деформируют столь часто природу женщины. Так что в этом смысле ты, да и он, встали с ними в один разряд», — Чёрный Владыка обнял её. — «И если я настолько плох, тогда признай, что и ты всего лишь недолговечная утеха из тех, о которых быстро забывают многие из мужчин, чтобы сохранить в себе человеческую значимость, не исключено что мнимую».

Она отвернулась от него.

— Признайся, что ты только притворилась злюкой, лягушонок. Ведь тебе было хорошо? Скажи: да! — Рудольф, уже и привычно сменил Чёрного Владыку.

— Нет!

— А я всё равно признаюсь, что ты для меня лучшая во всей этой Паралее. Ведь не просто же так я тосковал о тебе столько лет. А если я признаюсь тебе, что в те ночи, когда ты видела меня как бы в своих снах, живя у своего колдуна-пришельца, я тоже обладал тобою, погружаясь в точно такие же транс уровневые сны? Кто их устраивал для нас с тобой? Как думаешь? Не твой ли Тон-Ат?

— Зачем ему?

«Ему было важно не дать вам забыть друг друга», — дал своё пояснение Чёрный Владыка. — «Ему необходимо твоё потомство от земных пришельцев. Он вычислил, что тот, кого ты и родишь, ему идеально подойдёт для его будущей цели. Как тебе такая версия»?

— Зря ты не выбрал тогда Ифису, — обратилась она к Рудольфу. Приди, Ифиса, забери его себе!

«Она отчего-то не подходит для целей твоего… как же его обозначить? Отчим или муж? Друг и защитник, как ты сама говорила. Твой друг и защитник жаждет перезапустить сам процесс развития Паралеи. Ему необходимы именно земляне. А ты наполовину земная. Ты вобрала в себя всё изысканное, что есть у женщин Паралеи, и всё лучшее, что есть в земных женщинах. Так что, тебе не остаётся ничего другого, как заняться изготовлением совместных с ним детей».

— Я не собираюсь рожать ребёнка, чтобы отдать его Тон-Ату, — обратилась Нэя вовсе не к Рудольфу.

— Твоему бывшему защитнику и другу придётся горько разочароваться. Своих детей я ему не отдам! — ответил Рудольф.

— Нельзя отдать то, чего нет!

— Зато ты у меня есть.

— Я уйду от тебя. Сразу же, как ты меня отсюда выпустишь, я уйду из этого города навсегда! Ты выгрыз мою душу как оборотень из преданий Чапоса и выплюнул. Получается, он говорил мне правду… Зря я не поверила ему, — Нэя произнесла всё равнодушным голосом.

— Кто оборотень? Я? Да ты шутишь, я и не причинил тебе вреда. Потому что люблю тебя. Зачем ты вспомнила Чапоса? Он жуткий фантаст.

— Кажется, это тебе он не даёт покоя. То отдал бы, то не отдам никогда. Меня нельзя отдать, я не вещь.

— Он так стремился стать твоим женихом. Он действительно считает меня оборотнем. Сказал, что будет тебя ждать всегда, чтобы исцелить тебя от недолжной любви ко мне, а также выправить свою монструозную природу, заполучив от тебя пригожее потомство, — Рудольф засмеялся. — Твой отчим не лишён своеобразного юмора, когда развлекался над ним, обещая отдать тебя ему. Отлично зная, что никакого потомства у носительницы земной крови от местного мутанта быть не может. Гибрид ангела с мутантом? Мутангел, — наконец он замолчал и не мурлыкал своих несносных откровений.

— Ты дала мне колоссальную разрядку, — сказал он вполне обычным голосом, — мне был необходим сброс напряжения.

Месть Матери Воды, переданная по наследству?

Нэя даже и не делала попытки пошевелиться. Он опять напялил кольцо с Кристаллом, видимо, боясь её нападения. Вдруг в глаза уже кинется, как настоящая кошка? Его рука с Кристаллом легла ей на грудь, но в руке этой не было уже энергии желания. Она казалась тяжёлой, и Нэя не шевелилась под её гнетом. Вся память о ночах среди её осмеянных подушечек, как и девять лет ожидания провалились в ту самую щель, к Чёрному Владыке, что и открылась под воздействием эликсира Ласкиры. Не было прошлого, будущего, а только мутное настоящее под давящим ярким светом подземного отсека. Кристалл казался зеркальным. Он отражал в себе серый отсек и Нэю, безразличную ко всему. Призрачная река тоже отступала, как во время половодья, обнажая безрадостную картину нанесённого ущерба.

— Выключи свет! — просила она, — Ай-ай! Зачем я сюда пришла? Зачем вообще подошла в тот день в Творческом Центре? Надо было забыть тебя. А ещё лучше не знать тебя никогда!

Он прижался к её губам, ловя её возгласы, но не счастья, как в сиреневом кристалле, а муки.

— Зачем надо было отдавать мне этот флакон? — обратилась она к несуществующей уже Ласкире. — Тебе Азира была намного милее, чем я.

— Кто? — переспросил Рудольф, — Никто и никогда, здесь уж точно, не может быть милее тебя.

— Не у тебя я и спрашиваю. Она же не хотела, чтобы я родилась, чтобы я выросла, потом стала женщиной и вообще, чтоб у меня был ребёнок!

— Почему? — спросил он, не понимая, о ком она говорит.

— Потому что она не умела любить! Как не умеет того всякая жрица Матери Воды. Они принадлежат только Чёрному Владыке. Она благоволила лишь к тем, кому было хуже, чем ей. Она умышленно передала мне этот флакон, чтобы заклятие Матери Воды уничтожило мою любовь к тебе. Она считала, что это обречённая любовь, и к чему мне страдать? Она тоже пила этот эликсир, чтобы не питать любви к мужчинам. Но она не поняла того, что от времени, а возможно, от воздействия Тон-Ата на все её чары, этот эликсир утратил свою силу. Тон-Ат вовсе не зря не любил её…

Он вслушивался в её бормотание, а что понимал, что нет, не переспрашивал.

— Однажды она ему сказала, я слышала: «Она поседела, совсем как я. Она выдохлась, сидя в твоих удушающих плантациях! Не только тот, кого ты для неё наметил, но и любой приглядный мужчина не захочет стать её избранником, а сама она, — привереда и капризная эстетка, — никогда уже не позволит приблизиться к себе никому, кто будет хуже, чем тот пришелец. Поэтому она не сможет родить тебе твоего наследника»! Ух, как же разозлился Тон-Ат. Он потемнел лицом и крикнул; «Прочь отсюда, колдунья! Видеть тебя — нет моих сил»!