увидела, как взлетели над плечами ее волосы, когда она тряхнула головой. – А это что, Харпер? – Она показала на зажатую под мышкой коробку. Объясню, но не сразу. Мне нужно кое-что выяснить.

– Давай мы… выйдем отсюда? Вернемся ко мне?

В этом доме такая духота, что дышать просто нечем. И я не вижу выражения ее лица.

Я обошла ее, намереваясь отпереть входную дверь и выйти, но Шарлотта схватила меня за запястье. Не крепко, но с явным намерением меня остановить.

– Ты нарушаешь право собственности, Харпер, – голос звучал спокойно и непоколебимо. – Говори, что ты нашла.

Даже в этой духоте меня прошиб холод. Это моя соседка, которую я знаю целую вечность. Я бываю у нее дома, обращаюсь за советом, принимаю ее помощь…

И вдруг оказалось, что передо мной – незнакомый человек.

– Я нашла машину Руби, – сказала я. Эта безобидная правда позволит нам выйти из дома. Пусть нас увидят камеры. Не так опасно, когда знаешь, что за тобой наблюдают. – Могу тебе показать.

Но Шарлотта не шелохнулась, не отпустила мое запястье. Какие холодные пальцы! Хотя в доме невыносимая духота.

– У нее была машина? – спросила она. – Боже, она всех нас провела. Она была жуткой стервой, Харпер.

Именно это я сказала Руби на вечеринке. Шарлотта ослабила хватку, и я высвободила руку. Но она продолжала стоять между мной и дверью и выходить не собиралась.

– Она ни в чем не виновна, – сказала я, отступая. Ведь есть другая дверь, другой выход…

– Виновна. И сейчас она мертва. А мы должны прийти в себя и жить дальше.

Это моя соседка. Голос разума, всегда спокойна и деловита, все полностью под контролем. Это она сказала: лучше ее просто не замечать.

– Харпер, остановись.

Только сейчас я заметила, что медленно отступаю по коридору, а она шаг за шагом следует за мной.

– Послушай… – Я вытянула руку, чтобы удержать ее на расстоянии, хотя что она может мне сделать? Мы одного роста. В особом буйстве никто из нас не замечен. От конфликтов все уклоняются, дальше тонких намеков дело не идет. – Я знаю, что в ночь, когда умерли Труэтты, Уитни была на озере. И той же ночью она забралась ко мне в дом. Я думала, что это вернулась Руби, но я ошиблась. У меня в доме была Уитни.

В тишине она схватила ртом воздух.

– Ты можешь это доказать?

Интересно, зачем ей доказательство? И чего она хочет? Пока про доказательство знаю только я, бояться нечего. Но когда о нем узнает она…

– Ты все знала, – сказала я. – И тоже думала, что это Уитни.

О том, что Уитни ночью выходила, ей сказал господин Монахан…

Шарлотта подошла ко мне вплотную.

– Ты бы поступила точно так же, – прошептала она, будто нас могли услышать. – Однажды, когда у тебя появятся дети, ты меня поймешь.

– Ты ее спросила, Шарлотта? – мой голос зазвенел от ужаса. – Ты ее хотя бы спросила?

– В какой-то момент, когда они становятся подростками, ты их теряешь, – сказала она, словно возвращаясь к своей обычной роли советчика. – Они уходят тихо, а тебе надо просто быть внимательной, предвидеть, что им нужно.

Господи, здесь никто друг с другом не разговаривает. Никаких вопросов напрямую. И вот во что мы превратились. Вот во что это вылилось.

– Уитни ничего не сделала, – начала объяснять я. – Она просто гуляла с друзьями на озере, а Руби их услышала, – а ведь она говорила, что там был кто-то еще, но никто не захотел ее слушать. – А потом Уитни пришла к нам в дом, потому что Руби ей сказала: приходи, когда хочешь. Только самой Руби дома не было.

А мы-то считали, что точно вычислили, когда и куда Руби ходила. Решили, что она спустилась к озеру, чтобы избавиться от улики, и тут же вернулась.

Требовалась ли Уитни в ту ночь помощь – не знаю. Может, просто хотела с кем-то поговорить. Или смыть следы ночной гулянки, прежде чем идти домой. На следующее утро все про это забыли – случилось нечто более серьезное – и решили скрыть все, что делали той ночью.

– Можешь мне поверить, Шарлотта, – четко произнесла я, – Уитни не убивала Труэттов.

На секунду Шарлотта замерла, потом кивнула головой.

– Значит, я поступила правильно. Виновата была Руби.

Она снова строит из себя праведницу, которая вершит справедливый суд! Я поежилась. Кто эта женщина, рядом с которой я прожила столько лет?

– Поступила правильно? Ты ее отравила! Между прочим, я взяла ту кружку, а ты мне ничего не сказала!

Я с ужасом поняла, что антифриз был в кружке Руби с самого начала. Руби забыла, куда ее поставила, а потом взяла мою. Но уже успела выпить из отравленной, а все решили, что она просто пьяна, еле стоит на ногах. И на наших глазах яд медленно делал свое дело…

– Я видела, что ты ее сполоснула, Харпер. Не надо придумывать лишнего.

– Не надо изображать… – Я прикрыла глаза, меня охватила ярость. – Этого никто не делал, Шарлотта! – прокричала я. – Труэттов никто не убивал. Это был несчастный случай! Несчастный случай, понимаешь? Трагический! Но их никто не убивал.

И я показала на коробку у себя под мышкой.

– Что это? – спросила она, потому что мы стояли в полутьме, где ничего видно не было. И не поймешь, что произошло раньше, что происходило в эту секунду. Все утонуло в духоте и неразберихе.

– Идем, – сказала я и пошла к задней двери, она двинулась следом.

Но когда мы спускались по ступенькам во дворик, она взяла меня за предплечье. Со стороны могло показаться, что она хочет меня поддержать.

– Стой, – велела она, и мы остановились в центре дворика. Набрав в легкие воздуха, я повернула коробочку этикеткой к Шарлотте. В свете луны была четко видна надпись.

– Детектор угарного газа, – прочитала я. – Брэндон заказал его незадолго до смерти. Старый вышел из строя. Его никто не забирал и не прятал. Это был жуткий несчастный случай. В котором никто не виноват.

Наши взгляды встретились. Светила луна, и в белках глаз Шарлотты отразился охвативший меня ужас.

– Ты не можешь этого знать, – сказала она. – Полиция бы это нашла. Или отследила бы по его кредитке.

– Эту покупку он оплатил подарочной карточкой, – объяснила я. – Коробочку принесли в колледж, и я ее даже не открыла. А Руби ее нашла.

У Руби было четырнадцать месяцев, чтобы все просчитать, восстановить цепь событий – ведь она точно знала, что ни в чем не виновна. Но если не она, тогда кто?

И она искала,