– Все равно – хоть ты и не была лучшим игроком в команде. Тебя выбрали из-за твоего характера, твоей доброты. Вспомни, как ты вкладывалась эмоционально, как поддерживала других девочек.

Донна показала ей фотографию, переведенную на ткань, – первый день Линдси в детском садике.

– Помнишь?

Та хихикнула и прикусила губу.

– Я ужасно тобой гордилась тогда, – вспомнила мать. – Конечно, мне не хотелось, чтобы моя крошка слишком быстро выросла, но ты была такая уверенная… Когда в автобусе какая-то девочка заплакала от страха, ты взяла ее за руку и пообещала с ней дружить и сидеть рядом.

– Ее звали Молли.

– Точно, я и забыла. – Донна подняла бело-голубую звезду. – Узнаешь ткани?

Линдси потрогала:

– Синий – из моего выпускного платья.

– А белый – из подкладки мантии. А вот этот я назвала «Золотой суслик». Помнишь футболку, что ты вечно таскала на первом курсе?

Линдси улыбнулась и кивнула; в ее глазах блестели слезы.

– Я думала, ты ее выбросила.

– Нет, сохранила. – Два года спустя Донна вырезала из футболки эмблему и сделала блок-аппликацию на память.

Донна провела рукой над столом, словно приглашая Линдси насладиться воспоминаниями.

– Смотри – всего этого ты добилась сама. Подумай о тех, кто тебя любит. Ты – замечательная, талантливая, красивая девушка. Ты заслуживаешь счастья, заслуживаешь, чтобы тебя носили на руках, лелеяли и оберегали. – Она вытерла слезы дочери ладонью. – Не позволяй никому убеждать тебя в обратном.

Линдси обвила ее руками и заплакала. Донна ласково гладила дочь по спине и бормотала что-то успокаивающее.

Выплакавшись, девушка смахнула слезы – и решительно сняла кольцо. Мать обняла ее крепко-крепко, словно хотела передать ей всю силу и навсегда защитить своей любовью.

Зима постепенно сдавала позиции, и с первыми весенними лучами Линдси расцвела. Начав с должности девочки на побегушках, она довольно быстро зарекомендовала себя дельным работником, и вскоре ее назначили ассистентом. Даже Дэнфорд обратил на нее внимание (после тонких намеков Джулии) и предложил ей летнюю практику на студии.

В свою очередь, Донна не стремилась стать профессиональной дублершей; ей просто нравилось принимать участие в съемках и вживую наблюдать за процессом. Она довольно быстро поняла, что Джулия нисколько не преувеличивала, живописуя своего режиссера. К ее радости, дочь спокойно выдерживала его жесткий характер и вела себя на площадке столь уверенно, будто у нее за плечами был огромный опыт.

До отъезда в Канзас Линдси позвонила Брэндону и сообщила о разрыве помолвки. Позже Пол рассказывал: в назначенный день тот явился за кольцом, но, узнав, что ее нет дома, отказался забирать – дескать, она все равно передумает. Тогда Линдси ужасно расстроило его поведение, однако к моменту завершения съемок в Канзасе ее решение окрепло. По возвращении домой она договорилась встретиться с бывшим женихом в кафе неподалеку от университета, куда часто забегали преподаватели и студенты медицинского факультета. Отдав ему кольцо, Линдси недвусмысленно объявила об окончании отношений. Поскольку они находились в общественном месте и Брэндон был достаточно умен, чтобы понимать, чем вспышки гнева грозят его карьере, он удовлетворился дешевым комментарием:

– Ну и ладно, ты все равно меня недостойна.

Линдси молча встала и вышла. Вернувшись домой, она обняла отца и сестру и села на самолет до Лос-Анджелеса.

Дни Джулия, Донна и Линдси проводили на съемочной площадке; вечерами расслаблялись у бассейна или осматривали достопримечательности южной Калифорнии. Иногда Джулия с Донной занимались шитьем своих блоков для общего проекта, тепло вспоминая об остальных и с нетерпением ожидая новой встречи в усадьбе Элм-Крик.

И тут Донну осенила отличная идея: а зачем ждать августа? Почему бы им всем не собраться на выставке Американского общества рукодельниц в апреле?

Первой откликнулась на предложение Меган. Каждый вечер, уходя с работы, она зачеркивала дату в календаре. Каждый новый день приближал ее к встрече с друзьями, прибавлял шансов забыть Адама и помочь сыну смириться с его отсутствием. Робби все еще ходил к психологу, но в последнее время улучшений не было, скорее наоборот. В какой-то момент мальчик не выдержал и в приступе гнева порвал чью-то домашнюю работу, в результате чего был временно отстранен от занятий. Меган пыталась с ним поговорить – и наедине, и с психологом, – но это ни к чему не привело.

– Прости, что я такой плохой… – прошептал он как-то вечером, когда Меган укладывала его спать. Она обняла сына и пообещала любить всегда, несмотря ни на что, а потом ушла к себе и полночи проплакала.

Да, отдых и смена обстановки ей просто необходимы. Поездка в Кентукки на выставку прольется бальзамом на ее израненную душу. Только бы они не стали обсуждать проект общего одеяла! Как все хорошо начиналось: ткань выбрана, узор подсказали снежинки – и вот… Заброшенные лоскутки пылились возле швейной машинки, и не было ни малейшего желания продолжать работу.

В похожей ситуации могла оказаться и Винни – если бы не успела закончить свой блок в тот же день, когда пришло письмо Джулии. И что прикажете делать, мрачно думала она, не распускать же! Адам даже не соизволил ей сообщить, что все кончено: просто заявился на день рождения матери под ручку с Натали. Весь вечер бабуля испепеляла его взглядом; наконец он снизошел до объяснений.

– Нет, мы не планируем пожениться, просто встречаемся, а там посмотрим.

Винни заявила, что лучше бы он смотрел на Меган.

– Это не от меня зависит, – тихо сказал Адам, и тень печали легла на его лицо.

Что между ними произошло, он так и не рассказал. Впрочем, ясно одно: ее внук несчастлив, а значит – надо ехать в Кентукки, встретиться там с Меган и хорошенько ее вразумить.

Узнав об их планах, Грейс долго решала, поедет она или нет. Весь февраль ее мучили обострения, и лишь в последнюю неделю марта она оправилась настолько, что встала из инвалидного кресла и тихонько ходила по дому, держась за стены. В таком виде, конечно, показываться не хотелось.

В конце концов Грейс согласилась встретиться с остальными в лобби выставочного центра в пятницу вечером. Если к тому времени ее не отпустит, на худой конец можно затеряться в толпе. С другой стороны, кто знает, может, к середине апреля ей станет лучше, и будет о чем рассказать друзьям, кроме как о неудавшихся надеждах и заброшенных эскизах…

В среду утром из Дейтона отправился заказной автобус с рукодельницами из Медоубрукс и ближайшего городка. На Винни были любимый лоскутный жилет и красная шляпа, утыканная значками со всех возможных мероприятий; булавка из усадьбы Элм-Крик красовалась на самом видном месте, и она не упускала случая рассказать историю ее появления.