Соображать было некогда, да и, пожалуй, нечем. Разум отключился, врубился махровый инстинкт – своих в обиду не давать. Превратившись на ходу… на лету и даже не заметив этого, Карина врезалась в чудовищную пирамиду сбоку, целясь и лишь чудом не достав до горла врага, – клыки клацнули в паршивом миллиметре от шеи ликантропа. В ту же секунду в воздухе что-то просвистело, и Григорий обмяк ровно на миг. Но этого хватило, чтобы Арноха изловчился, подтянул колени к груди, а затем с силой ударил ликантропа в солнечное сплетение. Григорий зашатался и, так и не отпустив парня, рухнул на спину. Карина умудрилась сгруппироваться и откатиться. Митька, придавленный здоровенной тушей, забился, пытаясь вывернуться из-под противника. Но тот уже вскочил сам. Он безошибочно определил, что самый опасный боец здесь – Диймар. Пинком оттолкнул белого волка и отшвырнул Арноху. Тот рухнул на снег и больше не шевелился. Ликантроп прыгнул на Диймара. Пробился через «восьмерки», описываемые шестом, как через трухлявый забор… Мальчишка выпустил оружие. Секунда – и ужасные клыки монстра сомкнутся где-то в области его лица или горла. Но Диймар не потерял обычного хладнокровия. Его ладони вдруг вспыхнули пламенем, и парень влепил ликантропу с двух сторон две пощечины. Громкий визг разнесся над холмом, запахло паленой шерстью.

Если снова подсечь Григория сбоку, то удастся его опрокинуть и… стреножить как-нибудь, что ли. Карина краем глаза заметила мелькнувшую рядом белую шкуру Митьки и приготовилась атаковать.

Но не успела.

Поток воды, целый потоп накрыл поле их дурной битвы. Ледяные струи хлынули по волосам за шиворот, залились даже в ботинки. Что еще за напасть?

– Твой отец был прав, ты ни на что не годишься! – Высокий пронзительный голос Клариссы перекрыл шум драки.

А, ну конечно, о ней-то как раз забыли. Интересно, где она Люську потеряла?

Зябко, но все равно красиво кутаясь в элегантное пальто, Клара обозревала мокрых и уже начинающих замерзать драчунов. Декабрь все же, как ни крути, – декабрь, даже европейский.

– Г-госпожа знаккер Радова, – выдавил Диймар, – вы действительно уже не…

– В заключении? Как видишь, я вернула себе свободу, – усмехнулась та. – С тобой, стадиент Шепот, я еще поговорю. И на этот раз разговор у меня не будет коротким. Ты, – обратилась она к скорчившемуся, прячущему лицо в ладонях-лапищах Григорию, – уберешься с моих глаз, чтобы я тебя больше не видела. И папаше передай, что такую помощь я расцениваю как диверсию. А ты, племяшечка, – она взглянула на шмыгающую носом Карину и не смогла скрыть удовольствия от увиденного, – хватит, нагулялась. Пора домой.

Вот уж фиг. В Дхорж она больше ни ногой. Лучше тут замерзнет. А если тетка применит силу, то и Карина без боя не сдастся.

– Но сначала, – Клара усмехнулась, сменила маску раздражения на вполне удовлетворенное выражение лица, – пойдем и заберем волчью карту. На холм шагом марш! А вы все, – она обвела взглядом честную компанию, – только попробуйте вмешаться.

Кларисса взмахнула рукой, коротко выдохнула, и в воздухе зазмеился знак – тонкая нить с петлей на конце. И Карина почувствовала знакомую – знакомую, мрак ее дери!!! – удавку на горле. Да паучерта лысого она станет подчиняться!

Каким-то образом она успела подсунуть под невидимую петлю пальцы. Их больно резануло. Словно леска или струна натянулась.

– Обрыбишься, – прохрипела она, переходя с теткой на ты и готовясь перейти на откровенно грубую брань.

– Карина, не надо! – воскликнул Диймар.

– Рот закрой, – бросил изрядно помятый Митька и обратился к Клариссе: – Я вас не знаю, знаккер Радова, но если вы сейчас не прекратите, то…

– То что ты сделаешь, белый волчонок? Дурачок, ты не понял, что ты тоже добыча!

– Я бы поспорил, мадам, – раздался новый голос. И этот голос прозвучал прямо-таки трелью надежды, для Карины во всяком случае.

Из темноты выступил Рудо. Остановивший превращение на полпути белый волк сейчас и сам смахивал на ликантропа. Относительно человеческая голова (разве что уши, ни дать ни взять, волчьи и на макушке) на торсе монстра сохранила каштановые дреды. Верхние конечности походили одновременно на человеческие и звериные и были покрыты роскошной белой шерстью. И еще был хвост. Даже с удавкой на горле такую картину нельзя не оценить. Но Клариссе явно было не до эстетики. Она боролась с изумлением.

– Волк? Вот это сюрприз! – выдавила она и, тут же что-то просчитав, совладала с эмоциями: – Тем лучше, тем лучше. Глядишь, на одно омертвение после Иммари будет меньше.

– Исключено, – сообщил Рудо. – Карина, Гедеминас, встаньте за мной.

– На ней удавка, – мрачно проинформировал Митька и не сдвинулся с места.

– Это дела не меняет, – отозвался старший волк. – Ди-суд! Мебиус великий, он же словесник! Как она об этом забыла? Она забыла, а Клара и вовсе не знала.

Словесный знак облаком вылетел изо рта Рудо. Облако сложилось в оранжевые буквы. Буквы в свою очередь вспыхнули фейерверком и метнулись к Карине. Шею обожгло, а пальцы все равно уже ни черта не чувствовали. Зато стало можно дышать нормально, хоть и немного больно.

Оранжевый огонек тем временем превратил удавку в своего рода бикфордов шнур – невидимая леска (или струна? Да какая разница!) сгорела, затем сгорела перчатка Клариссы. Знаккерша ойкнула, замахала рукой, гася крошечный фейерверк.

– Простите, – усмехнулся Рудо, – сила есть, ума, как говорится, не надо.

Вот ведь… на балу в ратуше толпа знаккеров-символьеров ничего не смогла противопоставить отцу, потому что он ждал контрнападения и был готов. А тут всего лишь паршивый момент неожиданности и – вуаля!

Клара приходила в себя и залечивала обожженную руку всего пару секунд, но Рудо успел подхватить на плечо Арноху.

– Наверх бегом, – коротко скомандовал он.

И никому не пришло в голову ослушаться. В спину полетел взбешенный Клариссин вопль, и повезло, что не воспитательный знак. Наверное, обожженные пальцы хуже функционировали.

Клара явно отвесила пинка Григорию.

– Чего расселся, дрянь?! – завопила она. – Догнать! Схватить! Девчонку!!!

– Дорога вокруг холма, – выдохнул Митька, – давайте по снегу срежем!

Долго уговаривать не пришлось никого. Снег с грязью месить мало радости, но они и так были мокрые и чумазые, как неизвестно кто. Поэтому наплевать, хоть по болоту, лишь бы быстро.

– С чего ты взял, что надо на холм, если князь, типа, спит под холмом? – переводя дыхание, спросила Карина у Рудо, как только они остановились.

Небольшую, мощенную все тем же средневековым булыжником площадку обрамляли остатки крепостной стены. Совсем жалкие остатки, скорее бортики. А вот башенка была чертовски хороша – не слишком высокая, ладная, о восьми гранях и со смотровой площадкой наверху.

Очнувшийся Арноха завозился на плече Рудо, тот поставил его на ноги.