– Марк знает какой-то коридор, – сообщила Карина, – спроси у него, только учти, я тебе ничего не говорила. И ты это… не парься пока, все у нас отлично. Но если прижмет – позвоню.

– Все с тобой ясно, – улыбнулся Рудо, – ну ладно, в крайнем случае, Марк, если что, почует твою опасность.

– А вот тут упс! – развела руками Карина. – Марк почему-то меня больше не чует. Не знаю, в чем причина, я в волчьей форме явно еще не взрослая.

Рудо нахмурился, посерьезнел. Из веселого, разгильдяистого парня вмиг превратился во взрослого дядьку. Теперь легко верилось, что он и бизнесом ворочает, и полсотни ликантропов в узде держит без всяких там заклятий.

– С этим надо разобраться, – отрывисто сказал он. – Пожалуй, я не буду откладывать. Разбужу Марка. Телефон не потеряй. И не вздумай отключить.

Коротко кивнул на прощание и исчез с экрана.

– Нормальный мужик, – заключил Митька. – Выяснила, что хотела?

– Ну… я надеялась, что эти стихи мама писала… только, если это словесные знаки, то она, ритуалистка, тут явно ни при чем.

– Погоди-погоди, ты торопишься. Смотри, слепками с твоего браслета может пользоваться и ритуалист, и словесник. А если эти стихи такой же… не столько знак, сколько механизм? Твоя мама могла просто переписать текст, чтобы не забыть.

Карина потерла лоб, как будто это помогало думать.

– Знаешь, Мить, это уже какая-то лишняя лирика. Надо ее отбросить. Все, хватит, я больше сопли не размазываю ни из-за Диймара, ни из-за мамы. По фигу, кто и зачем это писал. Судя по всему, надо явиться куда-то на холм… или к холму Гедеминаса и прочитать знак. А там уже – будь что будет. Кто при этом кого любит и кто кого бросил – оставим в пользу бедных, договорились?

– Да фигня-вопрос, я вообще не по части лирики, ты же знаешь.

И вдруг Митька резко напрягся. С чего бы это? Он всмотрелся в темноту улицы, верхняя губа задралась, обнажая клыки… нет, он не запустил превращение, но сквозь его человеческий облик так явственно проступил волк, что Карине стало страшновато.

– Что там такое? – пролепетала она.

– Ложись, – рявкнул друг, – ах ты черт, поздно!

Но она уже послушно вжималась в черепицу. И, не в рамках послушания, а просто чтобы понять, что еще стряслось, по-пластунски поползла к краю. Митька ужом извивался рядом.

Черепица была, прямо скажем, не самым комфортным покрытием – не исцарапались, но, судя по ощущениям, ноги и локти покрылись синяками. Карина осторожно ухватилась пальцами за карниз и свесила голову. В лицо тут же шлепнул холодный, пахнущий снегом и рекой ветер.

А в глаза уперся неприязненный взгляд тетки Клариссы.

– Вот, блин! – Карина поняла, что дальше прятаться бесполезно. Знаккерша смотрела прямо на нее. Рядом с ней вырисовывался изящный силуэт Люсии. Но на улице они стояли не вдвоем. А втроем. Третий – высокий, крупный, чуть сутулый, казался смутно знакомым. Смутность переросла в ясность, когда до ребят долетел запах.

– Ликантроп, – сказал Митька, – вот попадос.

– Это Григорий Аблярсов, я тебе о нем рассказывала, – почему-то шепотом, хотя их давно уже заметили, уточнила Карина. – Он это… свежеукушенный. Если с Кирой сравнивать, то лучше и не сравнивать. Представляешь, все бонусы ликантропии уже у него, а крыша еще не поехала! Правда, Григорий и до укуса, прямо скажем, образцом адекватности не был. А теперь он, наверное, такой, что я вообще не понимаю, почему мы до сих пор тут валяемся, а не бежим сломя голову. Сделал нам Рудо козью морду, гуманист чертов, великий воссоединитель отцов и детей!

Клара что-то сказала ликантропу, и тот, ухмыляясь, поднял морду. Увидел ребят и неторопливо двинулся через улицу в их сторону.

– Вдвоем справимся, – решительно сказал Митька, поднимаясь на ноги и одним движением превращая свои руки в полуволчьи лапы.

Действительно, ликантроп мог превосходить их в силе и массе, не вопрос. Но Григорий в этой ипостаси всего пару дней, вряд ли он уже умеет пользоваться своими силами. А значит, их силы выходили примерно равными.

Григорий в пару прыжков пересек улицу примерился к стене здания и полез вверх, лихо цепляясь когтями за лепнину. Где рельефа стены не хватало, там он без малейшего уважения к культурному достоянию республики вгонял когти в сыроватую штукатурку и подтягивался. Альпинист-походчик, чтоб ему пусто было… Ну ничего, пусть только поднимется на расстояние удара, уж детеныши ему покажут!

Карина на секунду оторвалась от созерцания этой странной версии Кинг-Конга и взглянула на Клару. И вовремя, мрак побери!

Тетка легко взмахнула рукой, начертила ею в воздухе рисунок – что-то похожее на насекомое – и метнула этот знак в сторону ребят.

– Валим! – моментально среагировал Митька.

Не тратя времени на превращения, ребята помчались по крышам, благо знак оказался не очень скоростным. Зато с прицелом у него был полный порядок – насекомовидная фигня следовала за беглецами, как приклеенная.

– Что это такое? – спросила Карина, скользя по черепице и стараясь не грохнуться.

– Понятия не имею, – отозвался Митька. – Но точно ничего хорошего.

Сзади раздались тяжелые шаги и знакомое ухающее похохатывание. Григорий одолел стену и мчался теперь вдогонку за ребятами, явно получая удовольствие от погони и предвкушая, как расквитается с Кариной за то, что повозила его по мерзлой земле, да еще и оружие увела.

Как бы его подзамедлить? Эх, жаль, что она не знает ни одного словесного знака. Хотя… Что там надо? Императив, он же приказ? Нате!!!

– Сиорра палава мье! – С этого заклинания несколько недель и три жизни назад фактически началось ее знакомство с Эррен.

И Григорий-ликантроп рухнул, запутавшись в подоле длинной юбки, покрытой, кстати, по трилунской моде, оборками под немыслимыми углами.

– Вот ты монстр, – не удержался и засмеялся Митька. – Превращаемся! Волками мы… ффуххх… сможем оторваться. И держись за мной.

Карина даже кивнуть не успела – небо и крыши метнулись навстречу. Кувырок, и вот уже по крышам снова бежит серая волчица-подросток, в холке высотой с девчонку. На полкорпуса впереди несется белый волк, а позади громыхает ножищами, ломая черепицу и взметая пену шелковых оборок вокруг волосатых задних лап ликантроп. И паучертов знак-маячок между ними.

Они, конечно же, оторвались. Выскочили на какую-то очередную крышу и вернулись в человеческую форму. Митька согнулся пополам, тяжело дыша и отплевываясь. Карина обхватила себя руками, восстанавливая дыхание. Да, в такой гонке ни боксерская, ни легкоатлетическая, ни даже волчья подготовка не больно-то помогают. Утешало только то, что ликантроп был, мало того, что в длинной юбке в пол, но еще и в плохой форме, и некоторое время до его прибытия они все же выиграли.