— О чем ты? — не понял я.

— Мари Дерей сильная шай-гария, она с малых лет демонстрировала удивительные способности к граням. У Магнуса с ее отцом была договоренность, она должна была стать твоей женой. Такая талантливая ведьма наверняка родила бы тебе не одного ребенка адаманта.

— Действительно, удивительно, — кивнул я.

Альвара улыбнулась затем, резко переменившись, строго сказала:

— Мне пора возвращаться.

— Мне тоже. Сегодня я покину Макридию.

— Жаль, что тебе не удалось найти регалии власти, — сказала Альвара и уже было занесла руку, чтобы начертить символ пространства и открыть проход, как вдруг замерла.

— Знаешь, а кое-что все же странное было, — сказал она. — Один случай. Возможно, это совсем никакого отношения не имеет к Элайне, но все же.

— Говори, — велел я.

— Не так давно, как раз месяца три назад у дворца отиралась нищая женщина. Тощая, седые волосы… Она была очень избита, лицо так обезображено, что я при всем моем желании ни за что бы в ней не узнала малышку Эл. Мы тогда с детьми направлялись в храм Манушермы, ехали в конном экипаже, и я бы даже на нее внимания не обратила, если бы не Круэтта. Она сказала: «Мам, как ужасно! Что с ней случилось? Могу я ей дать подаяние?»

Альвара сделал паузу, слегка нахмурилась и продолжила:

— Обычно я не позволяю детям приближаться к нищим, на праздники вместо нас подаяния раздает прислуга, но это был день всепрощения, и я разрешила. Но это не имеет значения, — Альвара закачала головой. — Вот что меня насторожило. Мы остановили карету и Круэтта ее подозвала. Мы встретились взглядами с этой несчастной. Не знаю, как это объяснить, но она смотрела так, словно бы знала меня. Конечно, королеву Макридии в Агарме все знают, но тут было другое. Казалось, ее не беспокоит ни ее внешний вид, ни разбитое лицо — она глядела так требовательно, словно бы я ей что-то должна. Странно это было.

— Где она теперь? Ты знаешь?

Альвара с сожалением поджала губы и отрицательно закачала головой:

— Октав не терпит, когда попрошайки ошиваются у дворца. Скорее всего, стража ее прогнала. Но ты можешь поискать ее у городских ворот или у храма Манушермы — обычно нищие там обитают.

Меня словно обухом топора по голове ударило. Лицо безумной седой женщины, которой я бросил серебряный в первый день, мгновение возникло перед мысленным взором. Неужели все это время Элайна была у меня под носом?

Нет, она ведь не могла так сильно измениться, это просто не могла быть она. И все же я не мог не проверить.

Альвара, видя, как я поменялся в лице, не стала больше задавать вопросов, а просто открыла проход на то же место, откуда меня забрала. Сама она за мной не последовала.

Без промедления я двинулся к городским воротам. Мне приходилось себя сдерживать, чтобы не идти слишком быстро — слишком быстро для человека. Весь путь в голове крутилась лишь одна мысль: «Только бы это была не она». Уж лучше бы мне ее и вовсе не найти, чем вернуть Хагену и Тай-Тай в таком виде. И все же в глубине души я понимал, что как бы она сейчас ни выглядела, что бы с ней ни произошло, теперь я просто обязан вытащить ее из той кошмарной ситуации, в которой она оказалась.

Глава 22

Попрошайки у ворот были в том же составе: калеки, женщины с младенцами, босоногие оборванцы. Вот только той женщины, которая могла быть Элайной, среди них не было.

Я направился к ним, к тому месту, где она сидела в последний раз.

Один из калек — старик с деревянной ногой сразу меня узнал и расплылся в широкой улыбке, обнажив гнилые коричневые зубы.

— Господин! Вы так добры к обездоленным! — он явно решил, что я снова решил дать милостыню.

Остальные попрошайки впились в меня заинтересованными хищными взглядами.

— Тут в прошлый раз сидела женщина, знаешь, где она? — обратился я к безногому.

Мой вопрос вызвал у него разочарование.

— Немая Айна? — спросил он с явным недовольством, покосившись на свою соседку — толстую женщину с уродливым шрамом вместо левого глаза.

Я задумался. Немая Айна. Эл — Айна. Теперь все больше походило, что эта нищенка именно та, кого я ищу.

— А на что она вам сдалась? — спросила сварливо одноглазая, плохо скрывая то ли зависть, то ли раздражение.

— Личное дело у меня к ней, — сказал я и достал из кармана серебряный: — Дам монету тому, кто скажет, где она.

Произошло нечто странное. Я был уверен, что уж за серебряную монету мне не только расскажут, где Эл, но еще и проведут к ней. Но не тут-то было.

Вся толпа нищих как-то резко замолкла, они начали обмениваться странными нерешительными или даже затравленными взглядами. Дети и вовсе резко двинулись с места и направились в сторону рынка, попутно что-то тихо обсуждая и умудряясь клянчить деньги у прохожих.

Все это настораживало.

— Что с ней? Она жива? — я уставился на одноглазую бабищу. Учитывая ее гонор, вероятно, она здесь всеми заведует. И я уже начал догадываться, в какой кошмар вляпалась Эл.

— Да жива она. Жива. Чего орешь? — недовольно протянула одноглазая, а затем нехорошо уставилась на меня: — Ты вот только скажи, что тебе надобно от нее, а мы тогда и подумаем, стоит тебе говорить за нее или нет. Может ты помешанный и решил бить ее, или чего хуже — надругаться.

— Она моя мать, я хочу забрать ее домой, — сказал я.

Бабища громко и нарочито наигранно прыснула со смеху.

— Сын! Вы поглядите! — звонко и возмущенно шлепнула она себя по толстым бедрам. — Родственничек объявился! А где же ты раньше был? А, сын? Твоя мамка чуть с голоду не померла! А мы ее выходили, приютили. Теперь мы ее семья, выходит! Усек? Проваливай давай! Тебя, виреборнийского подонка, издалека видать. Наша Айна не из Виреборна.

Я спокойно выслушал ее вопли и только хотел было ответить, как в разговор вклинился одноногий:

— А что ж ты сын сразу-то не признал мать? — зло сощурив глаза, поинтересовался он. — Ты ведь к ней подходил в прошлый раз. И что? Не узнал? А почему же? А потому что нет у Айны никакого сына! Никого нет. Понял? Она сама нам сказала!

— Немая и сказала? — проигнорировал я его визг, здесь что-то явно не сходилось.

Одноногий агрессивно скривился и потянулся к деревянной ноге, явно желая снять ее и использовать как оружие.

Я словно бы невзначай раздвинул плащ и