нужен, вам поиздеваться над нами надо. Ну зачем мы вам? – последнюю фразу Анатолий крикнул с некоторым отчаянием.

Анатолий отошел от окошка и упал на колени.

– Что ты делаешь? – Володя открыл глаза.

– Они нас не выпустят, – ответил Анатолий, стоя на коленях.

– Я знаю, – несколько холодно сказал Володя.

– Я так стоял однажды на коленях. Совсем маленьким был. Мы с матерью вдвоем жили. Она меня соседке оставляла, когда на работу уходила. А соседка верующая была. Типа иконы на стенах и все такое…

Анатолий замолчал и посмотрел наверх:

– А мать не приходила все в тот вечер. Я почему-то подумал, что она никогда больше не придет, и мне стало страшно. Так страшно, как никогда. Я подбежал к иконам и встал на колени. Так и простоял несколько часов, пока она не пришла.

– Ты что, молиться умел? – спросил Володя.

– Нет, не умел ничего, просто стоял так. Я потом думал, что она вернулась из-за того, что я так сделал. А если бы не встал на колени, то она и не вернулась бы. Она потом объяснила, что ее просто на работе задержали на пару часов. Но я все равно верил в то, что она вернулась только потому, что я стоял на коленях. Кажется, что я и сейчас там стою и ее жду. Сейчас дверь откроется, она зайдет, подбежит ко мне, обнимет меня. Мы пойдем домой.

– Так ты верующий, что ли? – спросил Володя.

– Да нет, в общем, – ответил Анатолий. – И в церкви никогда не был. Просто тогда что-то нашло на меня. Действительно, кажется, что сейчас это все происходит, – Анатолий улыбнулся. – Я тогда схватил мать и держал ее крепко-крепко, все боялся, что она снова уйдет. А она успокаивала меня, говорила, что никогда больше задерживаться не будет.

– А жива мать-то?

– Жива, только редко вижусь с ней. Уже считай год, как не видел ее. А сейчас такое чувство, что зайдет.

– Да встань ты, откуда ей здесь оказаться-то?

– Да, понимаю, просто не знаю почему, кажется, что я не здесь, а там сейчас. Вот с тобой говорю, а сам там нахожусь.

Они снова замолчали. Анатолий продолжал стоять на коленях. Все его метания, поиски работы, неудачная карьера… все это исчезло. Он находился в однокомнатной квартире у соседки, на коленях перед иконами. Соседка что-то делала на кухне и не обращала внимания на него. В этот момент он видел каждую деталь, что была перед ним: старые иконки, отсыревшие обои, книги с оборванными корешками. За окном уже стемнело. Это был самый долгий вечер из всех, что приходилось пережить. Не чувствовалось никакой усталости в коленях. Казалось, так можно простоять вечность. Анатолий точно знал, что пока он стоит на коленях, с его матерью ничего не случится, а если будет стоять так всегда, то с ней всегда будет все хорошо. Он посмотрел на одинокую хрустальную вазочку, стоящую у подоконника. Ему показалось, что она тоже стоит ради чего-то высшего. Потом он взглянул на другие вещи и понял, что все предметы вокруг находятся в ожидании чего-то, ради чего в свое время они встали на эти места. Он понял, насколько любит мать. Ему даже стало страшно от того, что раньше этого не понимал.

Володя снова запрокинул назад голову и закрыл лицо руками. Он был в той самой ночи, рядом с молчаливой незнакомкой. Они ехали по ночной столице, проскакивая мимо бесконечных светофоров с желтым мигающим светом. Никого, кроме них, на дороге не было. Они были только вдвоем на пустынных дорогах. Она была необычайно красива. Она смотрела только на дорогу, а он смотрел на нее.

– Смотри, дверь открыта, – внезапно сказал Анатолий.

Володя открыл глаза.

– Действительно, – удивленно сказал он. – Пойдем?

– Да, пойдем. Сейчас, подожди немного.

– Чего ждать?

– Камень я забросил куда-то. Надо его отнести обратно. Мало ли.

– Хорошо, бери камень и пойдем.

Анатолий взял камень. Они вышли из бани.

– Смотри! Смотри, как красиво!

* * *

– Шуни, а если она не найдет камень и умрет с горя? – в слезах спросил брат.

Я молчал.

– Шуни, а что происходит после смерти?

– Ты впервые об этом задумался? – строго спросил я.

– Нет, не впервые, но спрашиваю впервые.

– Сначала перед человеком пролетают все подлинные моменты его жизни. Он снова переживает их. Он оказывается в тех местах, где искренне молился. И самая искренняя молитва, которая у него была за всю жизнь, остается с ним…

– А если он не молился никогда?

– Молился, он обязательно молился. Он отдавал всего себя хоть раз в жизни – это и была его молитва.

– А что происходит с человеком потом? – спросил брат.

– Потом он проходит среди света… Среди света, которого не знал раньше. Он поражается красотой и чистотой этого света. Вот, смотри, она идет.

Прокаженная снова пришла на то место. Она сразу же увидела, что там нет камня. Посмотрев в нашу сторону, она что-то прошептала.

– Что она шепчет там? – испуганно спросил брат.

Увидев нас, она пошла в нашу сторону.

– Шуни, я боюсь.

– Не бойся, ты сам виноват, – ответил я. – Стой спокойно.

Она подошла к нам и протянула руку.

Она просто просила подаяния. Я порылся в кармане и нашел одну рупию.

– Возьми, – я дал ей рупию, при этом дотронулся до ее руки.

Ее вторая рука была прикрыта тряпкой. Когда она ее сняла, мы увидели, что вся рука покрыта проказой.

– Не бойся, – сказал я брату. – Не беги никуда, бери ее за здоровую руку и идите искать камень.

– Я не буду, – сказал брат и побежал прочь.

Тогда я сам взял ее за здоровую руку. Она испуганно взглянула на меня.

– Я помогу найти твой камень, – сказал я ей.

– Не время еще тебе искать его, Шуни, – ответила она, отдернув руку.

Она ушла.

* * *

Да не отступлюсь от веры в Господа истинного. Во имя Свободы!

Сны моего отца

Мать мне никогда не рассказывала об отце. Всякий раз, когда я пытался поднять эту тему, она отмахивалась, говорила, что не стоит об этом думать. Говорила она всегда убедительно, смотрела строго, так, что переспрашивать я решался только спустя время, да и то иными словами. Но с годами я набрался силы и убежденности, уходить от вопросов становилось все сложнее.

Никогда не слышал о таком городе. Когда