– Вы весьма проницательны, Великий визирь! У меня действительно есть такая задумка, но вот осуществить её я пытался через французского короля, и вряд ли он сможет мне помочь в этом!

Николай постарался изобразить на лице отчаяние и расстройство, но боялся переборщить.

– Так вот вам и ещё один повод остаться у нас в Османской империи. Враг моего врага – мой друг. Великая Порта заинтересована, чтобы на престоле в Москве был «правильный» царь! Но я вижу, что вас что-то ещё тревожит, принц?

– Вы вновь правы, мой Великий визирь, – с чувством произнёс бывший опер, а визирь про себя отметил слово «мой» и почти по-отцовски улыбнулся гостю. – Жена и сын у меня остались в Версале, и я сильно опасаюсь за их жизни, если приму ваше предложение.

– Вот оно что! – хмыкнул Хусейн-паша. – Но ничего, думаю, что этот вопрос разрешаем. Ваша жена стала яблоком раздора во дворце французского короля, и жена короля будет только рада, если новая фаворитка покинет дворец.

«И это знает визирь!» – вновь удивился Николай и продолжил разговор. Юлить в этом вопросе стало бессмысленно.

– Несмотря на запрет короля, мне удалось во время пребывания в Версале повстречаться с женой и на малое время увидеть сына. Я хотел их забрать с собой в Стамбул, но король не позволил мне этого.

– Знаю, – негромко вздохнул визирь и приказал сидевшему в углу писарю: – Принеси бумагу и перо.

Писарь принёс требуемое. Положил на столик рядом с «магическим шаром» и удалился снова в свой угол.

– Ваша жена знает ваш почерк? – поинтересовался у Николая визирь.

Николай кивнул в ответ, и Хусейн-паша улыбнулся, но то была улыбка ястреба, заметившего на земле бегущую прочь дичь.

– Отлично! Напишите письмо вашей жене, и пусть она доверится тому человеку, который ей передаст это письмо. Он доставит её и вашего сына в Стамбул и будет на протяжении всего пути в Великую Порту головой отвечать перед султаном за их жизни!

– Ещё раз благодарю вас, мой визирь! – с чувством произнёс Николай.

– У вас ещё не раз будет возможность меня отблагодарить, принц Николай! – с улыбкой ответил Великий визирь. – Но прежде чем это случится, вам нужно будет стать мусульманином!

Николай понимал, на что идёт, и лишь согласно склонил голову, при этом краем глаза заметил, как от радости загорелись глаза у Мурата, а Хусейн-паша с довольным видом хлопнул в ладоши. Тут же двойные створки дверей зала открылись, и один за другим стали входить слуги с подносами с разнообразной едой.

– Мы рады угостить самыми лучшими яствами нашего дорогого гостя! Не стесняйтесь, принц Николай, пробуйте всё, на что упадёт ваш взор, угощайтесь. Османская империя умеет ценить своих друзей!

Несмотря на обилие блюд, Великий визирь выпил лишь небольшую кружку горячего щербета и закусил его халвой. В то же время он следил, чтобы его гость попробовал все блюда. После обеда Великий визирь повёл гостя во внутренний сад. В его большом доме таких было четыре. Показывал привезённые из дальних стран деревья и цветы. Они говорили много и, казалось, что обо всём: о политике, о нравах и обычаях, о войне и мире, о разных землях и странах, в которых удалось побывать Николаю. Но больше всего, конечно, говорили про Русь, Москву и царя Петра. Из разговора удалось понять, что Великий визирь не так уж и жаждет начать войну. Его больше волновала управляемость Империи и рост её финансового благополучия. Недавний разгром войск Мустафы II под Зентой, нанесённый армией Габсбургов под предводительством принца Савойского, заставлял Великого визиря подумать о мирном пути развития страны. Но в то же самое время военные настаивали на немедленном реванше. Они не видели пока другого пути собственного обогащения, как только через захваты северных земель. В лице Великого визиря Николай почувствовал, что обрёл союзника. У них была одна общая цель – мир и один противник – генералы султана. Султан же, к сожалению, вообще не имел никакой позиции. Он стоял в стороне и смотрел, как его Великий визирь бился с военными за имперскую казну. Он решил принять сторону победителя сей схватки.

Николаю во чтобы то ни стало был нужен длительный мир Османской империи с Россией. Но появилась новая неприятность: Великий визирь решил душить в Стамбуле паникёрские настроения, а друзья Николая как раз эти самые паникёрские настроения усиленно проповедуют. «Как бы моих друзей не схватили бдительные янычары. Ведь мир не без добрых людей, то бишь шпионов и доносчиков. Кто-нибудь однозначно сообщит про слишком активного дервиша и чудные кораблики на базаре. Если уже доброхоты ещё не успели донести!» – размышлял Николай, слушая вполуха рассказ Великого визиря про какой-то чудесный сорт тюльпанов, привезенный в его дворец с предгорья далёкого Тянь-Шаня.

Николай еле-еле дождался очередного ночного сеанса радиосвязи с товарищами. Но, слава богу, он прошёл без проблем. Сумели обменяться новостями, а заодно Николай предупредил ребят об осторожности. Андрею Яковлевичу в случае опасности предложил уходить к Алексею Никифоровичу, который уже обосновался у русских купцов. Те сумеют придумать, как укрыть их, а, если уж совсем прижмёт, то и вывезут на своих кораблях за пределы Османской империи.

Наутро Николая ещё чуть свет подняли слуги Великого визиря. Дорога предстояла дальняя, ибо султан Мустафа после поражения в войне с австрийцами перебрался в свою летнюю резиденцию в Эдирне, а это больше ста пятидесяти вёрст от Стамбула в сторону Греции. Трое суток путешествия верхом, да по жаре – не самое приятное занятие. Но наконец-то добрались.

Для своей резиденции османские правители выбрали красивое место. Окрестные леса, раскинувшиеся вдоль местной речки Тунчи, были полны разнообразной дичи. Султан в этих благодатных краях занимался своим любимым делом – охотой. После проигрыша в войне с христианской империей Габсбургов его больше ничего не интересовало. Но военачальники не могли долго терпеть безразличного отношения к себе и к империи. Они решили напомнить властителю о своём существовании. Пока ещё мирным способом. Для этого организовали недалеко от его дворца военный смотр и состязания лучших воинов. Янычары не раз уже свергали с трона неугодных им правителей, а те помнили об этом и старались по возможности их не раздражать.

Мустафа сидел на широком диване в тени шёлковых навесов и со скучающим видом смотрел на суровые лица проходящих мимо него янычар. Воины салютовали ятаганами[36] своему повелителю, а тот в это время принимал от слуги серебряный кубок с прохлаждающим напитком. Двое чернокожих рабов плавно гоняли воздух в шатре опахалом из павлиньих перьев. Великий визирь, низко склонив голову и осторожно перебирая ногами, приблизился к султану, наклонился к его уху, о чём-то поведал своему повелителю и через минуту выпрямился. В глазах Мустафы появились проблески интереса. Он повернул голову и с любопытством посмотрел на стоящего в стороне Николая. Затем небрежно взмахнул рукой, и слуга быстренько засеменил к гостю. Подвёл к султану. Визирь грозно насупился и стал бешено вращать зрачками глаз, давая понять своему протеже о восточных приличиях. Не дождался реакции и ткнул непонятливого Николая в спину, да так сильно, что тот поневоле оказался на коленках. Сообразив в чём дело, Николай низко поклонился султану, а Хусейн-паша стал снова что-то объяснять султану. А в это время вдоль шатра с гордым видом проезжали сипахи[37]. Стоявшие недалеко от правителя паши и беи различных чинов и титулов недовольно смотрели на чужеземца. Один из них что-то громко произнёс на османском, и тут же лица стоявших вокруг него военных скривились в презренной гримасе. Султан сделал вид, что ничего не услышал, а Великий визирь с ненавистью посмотрел на обрюзгшее лицо говорившего. Тот не отвёл взгляда, а кивнул на колонну башибузуков[38] и крикнул: