приведет к войне со всем семейством убитого зверя или ожесточенной вражде с блуждающим духом, нашедшим временное пристанище в его теле. Но когда погибает индеец или теряется ребенок, а ягуаров, как правило, всегда обвиняют в убийстве детей, которые пропали из дома, люди обращаются к шаману, который объявляет, что преступление совершил замаскированный враг, возможно, дух неприятельского колдуна, стремящийся уничтожить племя, убивая будущих воинов или матерей воинов. В данных обстоятельствах ягуар рассматривается как враг человека. Организуется большая племенная охота, и, если зверя удается поймать, его плоть съедают на пиру, который очень напоминает описанные ранее каннибальские оргии[576]. Ни в одном другом случае индеец не употребляет в пищу мясо ягуара. Шкура зверя переходит во владение шамана, чья магия одержала верх над чарами соперника.

Я уже отмечал, что ко всему необычному или неизвестному индейцы относятся с подозрением и страхом. Мой фотоаппарат их воображение, естественно, наделило магическими свойствами, например, большинство боро считали, что это адская машина, предназначенная для кражи душ тех, кого запечатлел его злобный глаз. Аналогичным образом мой монокль, по их мнению, позволял мне видеть то, что у них на душе. Когда я впервые попытался сфотографировать туземцев, их очень обеспокоило то, что я использовал черную ткань для оборачивания этого зловещего приспособления, а когда и моя голова скрылась под тканью, они все сошлись во мнении, что я таким образом творю какое-то странное колдовство, которое даст мне возможность прочитать их мысли, узнать скрытые намерения и украсть души, а точнее, стать властителем их душ, чтобы в любой удобный момент подчинять их своей воле. Такая реакция, несомненно, отчасти объясняется тем, что на проявленной фотопластинке индеец лицом к лицу сталкивался со своей обнаженной душой, представляющей миниатюрную копию его самого. Единожды взглянув на фотографию, они никогда больше не соглашались иметь дело с такой магией. Женщины уитото считали, что мое колдовство более материально, и опасались, что, если дадут себя сфотографировать, у них появится потомство, отцом которого будет фотоаппарат или фотограф.

Приведу еще один пример отношения туземцев к аномальному. Индейцы из одного племени уитото практически боготворили необычную пальму, ствол которой, как видно на фотографиях, раздваивался на высоте нескольких футов от земли. С другими прецедентами почитания деревьев я не сталкивался. Нельзя сказать, что они поклонялись этой пальме, поскольку, как я уже говорил, индейцы ничему не поклоняются, но уитото, бесспорно, считали, что ее нужно ценить и почитать, поскольку неуважительное обращение с ней может навлечь на племя беду[577].

И, наконец, помимо веры в добрых или злых духов, племена южной части Жапуры почитают солнце и луну. Солнце – это великий и сочувствующий дух, но не воплощение великого Доброго духа. Луна – его жена, которую солнце каждую ночь посылает на небо, чтобы она не дала злым духам уничтожить людей. О звездах индейцы имеют очень смутное представление, только один боро смог объяснить мне, что они – души вождей и великих представителей его племени[578].

Помимо реальных угроз, с которыми индеец сталкивается на каждом шагу, его мир также полон воображаемых. Опасность таится повсюду, вся окружающая природа настроена враждебно, самая явная угроза исходит от всего незнакомого и неизвестного. Можно было бы ожидать, что для защиты от сил зла индеец всего себя обвешает невероятным количеством амулетов, но это не так. Говорят, что тукано закладывают за пояс определенные зеленые сладко пахнущие травы в качестве любовного амулета для привлечения противоположного пола, но на юге Жапуры ничего подобного нет, а талисманы в том виде, какими их знает западный мир, вряд ли существуют. Из того, что хотя бы немного напоминает амулеты, я могу назвать лишь магические камни шамана, мужские браслеты из кожи игуаны и детские – из дерева. Магии нужно противостоять при помощи магии, а не материальных объектов. Враждебным злым силам, угрожающим человеку, может дать отпор только более мощная защитная магия племенного колдуна. Но и сам индеец должен ступать осторожно, подмечать знаки и знамения, уделять должное внимание добрым и злым предзнаменованиям. К примеру, он никогда не должен стрелять в ядовитую змею из духовой трубки. Если он это сделает, то один яд нейтрализует другой и уничтожит не только яд на стреле, ранившей змею, но и весь яд, имеющийся у него в распоряжении на момент выстрела. Так действует магия против магии.

Об индейской вере в предзнаменования свидетельствует следующий случай: однажды на поляну приземлилась небольшая дикая индейка и начала бегать кругами. Индейцы сочли, что птица таким образом сообщает, что к малоке приближаются люди, которые могут быть как друзьями, так и врагами. Разгорелись оживленные споры относительно того, какой из этих двух вариантов вероятнее. Так случилось, что в тот же вечер действительно прибыла группа дружественных индейцев. Кейсмент рассказал историю о том, как большой древесный ибис приземлился прямо посреди среди группы уитото и муэнане в Оксиденте[579]. Индеец муэнане хотел застрелить птицу, а когда его уговорили не трогать ее, пояснил, что ибис, вероятно, был послан их врагом из племени карахоне, чтобы навлечь на них беду. Лично мне представляется, что враг скорее предпочел бы менее приятное обличье, нежели ибис. В моем случае окайна не пытались каким-либо образом помешать птице, напротив, они восприняли ее как друга, который явился, чтобы предупредить их о приближении посетителей, и поэтому к ней следовало относиться с благодарностью.

Глава XVIII

Боязнь темноты. – Рассказывание историй. – Бесконечно длинные истории. – Множество вариантов одной истории. – Мифы. – Солнце и луна. – Предания о потопе. – Племенные легенды. – Амазонки. – Белые индейцы. – Племенная легенда боро. – Амазонские эквиваленты известных во всем мире сказок. – Легенды о зверях. – Качества, олицетворяемые животными. – Характеристики животных не влияют на запрет употреблять их в пищу. – Отсутствие тотемов. – Ненависть индейцев к миру животных

Темнота для индейца полна таинственного ужаса, неудивительно, что он населяет странную и пугающую пустоту ночного леса воображаемыми демонами. Дети не скрывают, что боятся темноты из-за ягуаров, которые могут бродить поблизости, не говоря уже о менее существенных опасностях. Взрослые не столь охотно делятся своими страхами, но на закате солнца все неизменно бросают свои дела и спешат укрыться в тепле малоки. Там в мерцающем свете костра, наевшись из семейного горшка, индейцы рассказывают длинные истории. Один начинает повествование, другой его продолжает. Разговор затихает медленно, он может продолжаться у костра какого-нибудь многословного рассказчика до тех пор, пока предрассветный холод не заставит его соплеменников вылезти из своих гамаков, чтобы разворошить тлеющие угли и, собравшись вокруг