Время: три года после точки отсчета.

Поселок назывался, как и деревня, Вяльма. Совпадение это не было случайным: деревню хотели уничтожить так же, как уничтожили сотни и тысячи других русских деревень. Процесс назывался укрупнением перспективных и ликвидацией неперспективных мест проживания.

С ликвидацией почти получилось, с укрупнением – не очень. Так и не стал вновь построенный рыбацкий поселок Вяльма, в отличие от стародавней деревни с тем же названием, тем местом, куда однажды посетившим его хочется возвращаться и возвращаться.

Но человек в черном костюме и черной шляпе ничего не знал о таких обычных для многострадальной России вещах. Более того, ему вовсе не было интересно ни будущее, ни прошлое того кусочка планеты, куда его забросила судьба. Он был занят и очень сосредоточен.

Почему его послали именно в этот поселок? Кто ответит? Никто. Но раз послали, значит надо. Ведь тот, кто его послал, похоже, вообще никогда не ошибается.

И странный приезжий немедленно занялся наблюдениями.

Уже к первому вечеру он мог с уверенностью сказать, что отсмотрел всех детей дошкольного возраста, обитающих в поселке. Благо их, детей, было не так уж и много. Ничего особенного этот своеобразный кастинг не выявил. Хотя, с другой стороны, легко искать, когда знаешь, что ищешь. Здесь же все было как в детской загадке: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Точнее, во второй ее части, с первой-то как раз все было нормально: послали его в Вяльму, он и приехал в Вяльму.

Человек еще и еще раз просматривал на мониторе ноутбука украдкой сделанные фотографии детей. Работу он успел проделать немалую.

Может, та светловолосая девочка, похожая на принцессу? Но ее еле перевели из первого класса во второй. Родители не взволновались, так как кроме крепленого вина их вообще мало что волновало. А может, этот крепкий пацан? Глазки умные, смотрят зорко. На лбу – заметное родимое пятно. Ничем другим парень не отличается, но с остальными еще хуже, даже и таких мелких зацепок, как родимое пятно, не наблюдается.

Или этот заморыш. Меньше всех в классе, но обожает смотреть на Луну в телескоп, купленный ему отцом, мелким здешним предпринимателем. Да, на заморыша надо взглянуть внимательнее, на безрыбье и рак – рыба.

И не спросишь ведь ни у кого. Да и что спрашивать: не феномен ли ваш ребенок? Конечно, феномен! Для каждого родителя любой его ребенок – феномен.

Впрочем, это тоже всего лишь догадки. Человек в черном никогда не имел детей и не собирался иметь их в будущем. Его задача – в некотором смысле обратная. Хотя даже думать о своей задаче он опасался.

Не надо думать. Пусть думает тот, кто послал его в это богом и чертом забытое место. А его дело – четко выполнять порученную работу.

Эх, если бы еще он знал какую…

Снова и снова бродил он по трем недлинным вяльминским улицам, ловя на себе любопытные взгляды. Чтобы они не переросли в нечто большее, распаковал заранее припасенные удочки, просидел у пристани три часа, отдавая выловленную мелочь жирным ленивым котам.

Нет, явно не вытанцовывалась его, казалось бы, нехитрая работенка.

Вернувшись в убогий номер местной гостинички, еще раз открыл ноутбук. Шестнадцать детей на полусотне цифровых снимков – и ни одной мало-мальски стоящей зацепки.

Оставаться в поселке дальше становилось уже опасно. Чего доброго, учитывая интерес к детям, сочтут педофилом. Вот уж чего не надо!

Человек в черном тяжело вздохнул и закрыл компьютер.

Придется, невзирая на риск, прошерстить подрастающее поколение Вяльмы еще раз. Перспектива вернуться ни с чем к пославшему его сюда пугала исполнителя гораздо больше любой другой.

Он вновь вышел на улицу.

Утро уже переходило в полдень, было солнечно и ясно, разве что немного холодновато – с Онеги тянул влажный прохладный ветерок. Поросшие травой поселковые улицы пустовали: взрослые ушли на работу, а детей было слишком мало, чтобы заполнить свободное пространство.

Приезжий решил рискнуть и зашел в небольшой домик, основное отличие которого от прочих заключалось в бело-сине-красном государственном флаге, вывешенном перед единственным входом.

Там обратился к женщине средних лет, по виду секретарше или делопроизволителю.

– Я из областного спорткомитета, – бодро начал человек в черном. – Хотим создавать детские футбольные команды в карельских городках. Где можно найти списки детей до десяти лет?

– Футбольные команды? – искренне удивилась дама. – А сколько малышей надо в команду?

– Одиннадцать, – удивился ответно гость.

– Значит, у нас и на две команды не наберется, – засмеялась местная жительница. – Вместе с девчонками. И в обеих Вяльмах.

– Как «в обеих»? – ошарашенно спросил незнакомец. – Есть еще одна Вяльма?

– Конечно, – улыбнулась собеседница. – И лет на четыреста постарше поселка будет. Отсюда в трех километрах, тоже на берегу. Она было обезлюдела совсем, а сейчас опять отстраивается. Люди собираются понемногу. Мы ведь тоже старовяльминские, даст бог, вернемся на родину.

А гость в черном уже не слушал словоохотливую даму. Вот это фокус! Его о двух населенных пунктах с одним и тем же названием никто не предупредил. И что он не посмотрел на карту? Теперь он был почти уверен, что в поселке цель его поисков отсутствует. А присутствует – в еще не осмотренной им одноименной деревушке.

Наскоро закончив беседу и поблагодарив словоохотливую представительницу местной власти, человек в черном покинул поселковый совет и, не спрашивая дороги (заблудиться было сложно), направился к деревне.

Перейдя вяльминский мост, сошел с малоезженой грунтовки и пошел в обход деревеньки, краем леса, внимательно осматривая пространство перед собой.

Еще через пятнадцать минут он уже занял удобный наблюдательный пост на поросшей кустами вершинке, с которой просматривались практически все старовяльминские дома. Просматривались через небольшую, но очень мощную подзорную трубу. Она была изготовлена не менее двухсот лет назад, однако до сих пор работала исправно. С ее помощью неторопливый незнакомец до вечера обнаружил троих детей нужного возраста: двух мальчиков и девчонку.

Один мальчик сразу перестал его интересовать: мощная оптика приблизила его круглые, добрые, но характерно тускловатые глаза, по которым любой человек легко определяет хромосомный дефект, названный по имени его первого исследователя – англичанина Дауна.

Девчонка требовательного незнакомца тоже не впечатлила: все те долгие часы, что он лежал в засаде, она носилась взад-вперед по деревне, что-то напевая и весело подпрыгивая на бегу так, что короткие косички с белыми бантами взмахивали, подобно крыльям бабочки.

А вот третий ребенок, пацан лет девяти, очень и очень привлекал внимание. Все то время, что мальчик с синдромом Дауна пронежился на солнышке, а девчонка с бантами проскакала и пропела, он провел за книгой, медленно перелистывая страницы. Очень, очень хорошо!